Дон Жуан. Ребенок…
Входит слуга.
Дождались наконец.
Слуга уходит.
Миранда. Только не говори, что ты этому рад, Жуан. Но если я увижу, что ты действительно рад, я буду счастлива.
Входит слуга с серебряным подносом и накрывает на стол.
Дон Жуан. Приятного аппетита.
Миранда. Приятного аппетита.
Молча едят.
Занавес медленно опускается.
БИДЕРМАН И ПОДЖИГАТЕЛИ
Назидательная пьеса без морали
@Перевод А. Карельского
Г-н Бидерман
Бабетта, его жена
Анна, служанка
Шмиц, борец
Айзенринг, официант
Полицейский
Доктор философии
Вдова Кнехтлинг
Хор пожарников
Г-н Бидерман
Бабетта
Анна
Вельзевул
Фигура
Полицейский
Мартышка
Вдова Кнехтлинг
Хор пожарников
Действие происходит в доме на чердаке
На сцене темно; потом загорается спичка и освещает лицо г-на Бидермана, закуривающего сигару. Когда на сцене становится светлее, г-н Бидерман оглядывается по сторонам. Вокруг него стоят пожарники в касках.
Бидерман. Уже до того дошло, что и сигару закурить нельзя, все думаешь о пожаре! Ужас, ужас… (Прячет дымящуюся сигару и уходит.)
Пожарная команда, подобно античному хору, выступает вперед.
Часы на башне бьют четверть.
Хор.
Житель города, нас,
Стражей города, зри —
Бдящих,
Хранящих
Жителей мирных мирный покой.
Корифей.
Ты нас содержишь недаром.
Хор.
В касках сверкающих
Дом от беды твой храним,
Глаз не смыкаем, верные.
Корифей.
Если присядем порой —
Сон нас бежит все равно, неусыпных,
Хор.
Бдящих,
Зрящих,
Чтоб не проспать сокрытое,
В час погасить положенный
Огнеопасное.
Часы на башне бьют половину.
Корифей.
Огнеопасно многое,
Но не все, что горит, есть рок
Неумолимый.
Хор.
Многое также, что роком зовешь ты,
Не вопрошая, откуда оно,
Города сокрушающее, жестокое —
Есть неразумие
Корифей.
Человеческое,
Хор.
Слишком человеческое,
Корифей.
Смертному роду сограждан грозящее.
Часы на башне бьют три четверти.
Хор.
Разуму много дано.
Корифей.
Истинно:
Хор.
Не стоит Бога,
Не стоит человека,
Человеческое уважающего,
Называть этим именем,
И землю божественную,
Плодородную, любвеобильную,
И воздух, которым дышишь ты,
И солнце не стоит
Называть этим именем —
Именем рока, — из-за того лишь,
Что случилось безумие,
Неугасимое!
Часы на башне бьют четыре четверти.
Корифей.
Наша смена настала.
Хор с боем часов — десять — садится.
Дом.
Бидерман сидит в своей комнате, курит сигару и читает газету.
Анна — служанка в белом переднике — вносит бутылку вина.
Анна. Господин Бидерман…
Ответа нет.
Господин Бидерман!
Бидерман (складывает газету). Нет, их просто надо вешать. Я давно говорил. Опять поджог! И опять та же самая история, точь-в-точь: опять какой-то разносчик приютился на чердаке — безобидный вроде бы разносчик… (Берет бутылку.) Нет, их просто надо вешать! (Берет штопор.)
Анна. Господин Бидерман…
Бидерман. Ну что там?
Анна. Он не уходит.
Бидерман. Кто?
Анна. Да этот разносчик. Хочет с вами поговорить.
Бидерман. Меня нет дома!
Анна. Я ему уже говорила, господин Бидерман, еще час назад. А он говорит, что он вас знает. Господин Бидерман, я не могу вышвырнуть этого человека за дверь. Просто не могу.
Бидерман. То есть как — не можете?
Анна. А он очень сильный…
Бидерман (вытаскивает пробку). Скажите, чтобы пришел завтра ко мне в контору.
Анна. Я уже три раза говорила, но его это не интересует.
Бидерман. То есть как — не интересует?
Анна. Ему не нужна туалетная вода.
Бидерман. А чего же он хочет?
Анна. Человечности.
Бидерман (нюхает пробку). Скажите ему, что, если он сию же минуту не уберется, я собственноручно вышвырну его за дверь. (Не спеша наполняет свой бокал бургундским.) Человечности! (Пробует вино.) Пускай подождет на лестничной площадке. Я сейчас выйду. Если он что-нибудь продает — трактаты там или бритвенные лезвия, — я не изверг, но — я не изверг, Анна, вы это прекрасно знаете! — но в дом я никого не впущу. Я уже тысячу раз вам это говорил! Пускай даже у нас три свободные кровати — об этом не может быть и речи, да-да, и речи быть не может. Мы все знаем, к чему это может привести — в наше время…