Нам чего только не приходилось вместе делить, даже один раз эксперимент провели на троих с Тёмой, но это ерунда. Хотя я знаю, что Маринке Тёма нравился. Она мне сама призналась, и сама же сказала, что у неё к нему просто симпатия, а я его сильнее люблю. Я с этим не спорила, потому что так оно и было. Проще говоря, Маринка обо всех моих душевных злоключениях в курсе.
— Спасибо, — я взяла протянутую мне чашку чая, сделала глоток.
— Ты всё равно как-то побито выглядишь, — с сожалением заключила Маринка, осмотрев меня.
Я вынуждена была согласиться, что она права. Хотя, в сравнении с ней, я себя всегда немного серой мышью ощущала. У неё черты яркие, выразительные: глаза большие, тёмные и блестящие, как обсидианы, волосы — чёрные и густые. Мои три пера в четыре ряда только мечтают о Маринкином пышном объёме. Это у нас вечный спор: я свои былинки безуспешно пытаюсь завить, а она свои безудержные волны тщетно выпрямляет.
Вот и сейчас Маринка тряхнула своей экстра-сексуальной шевелюрой, как из рекламы шампуня, и вздохнула. Я тоже вздохнула, потому что даже голову не соизволила помыть, не говоря уже об укладке.
— Марин, а как я должна выглядеть, если осталась и без работы, и без личной жизни, и без понятия, что мне делать?
— Ты так говоришь, как будто жизнь кончилась.
— Ну, не кончилась, допустим. Но вошла в фатальный штопор.
Маринка засмеялась:
— Не городи ерунду! Работу найдёшь — стоит только закинуть парочку резюме. У тебя же безупречная репутация.
— Уже не очень…
— Через пару месяцев об этой видюхе все забудут.
— А мне что эти пару месяцев делать? Чай пить?
— Отдохни. Развейся.
— Угу. На какой шиш? Деньги сами себя не заработают. Не станешь же ты меня содержать. Да и маме мне как-то помогать надо…
— Да… — с грустью согласилась Маринка и поджала губы.
Она-то знала, что я свои основные заработки маме посылаю. Она не ходит последние пять лет. О ней заботится моя тётя, её родная сестра, и обе они не работают. А отца я вообще никогда не знала. Смылся ещё до моего рождения — ещё один «рыцарь» в моей жизни.
— Но тебе в первую очередь самой оживиться нужно. Забыть этих козлов, которые тебе сердце разбили, — продолжала рассуждать Маринка. — А то ты в последнее время ни жива ни мертва ходишь. Мы ведь в отпуск с тобой собирались. Так поедем!
— Нет, Марин. С отпуском придётся повременить. У меня есть кое-какие денежные запасы. Но под ноль я всё тратить не хочу.
— Это нечестно. Мы давно планировали…
— Поезжай одна, — предложила я. — Чего тебе со мной киснуть? Вот это как раз нечестно, что у меня жизнь рушится, а ещё тебя за собой тяну.
— Нет уж, — отрезала Маринка решительно. — Если едем — то вместе. Если остаёмся — то тоже вместе.
Я улыбнулась и обняла её. Ну, где ещё такого золотого человека найдёшь? Ни один ведь мужик так сопереживать не станет.
— Значит, буду стараться ради тебя, — сказала я. — Чтобы к лету обязательно куда-нибудь выбрались.
— Договорились, — утвердительно кивнула Маринка. — А куда поедем? На Бали?
— А мы с тобой вообще в кругосветку рванём! Значит, сначала в Стамбул!..
— Та-а-ак… — подхватила подруга, мечтательно закатывая глаза. — А из Стамбула — в Бомбей!
— Точно! А оттуда уже на Бали.
— Кла-а-ас! Так когда летим?
— Когда разбогатеем! — засмеялась я.
— Тогда у меня новый план, — с серьёзным видом заявила Маринка.
— Слушаю тебя внимательно.
— Значит, сейчас умываем тебя, красим, одеваем, идём в бар. Там ты цепляешь супер-богатого мужика, и мы его грабим! Отомстим, так сказать, всему мужскому роду!
— Супер, — скривилась я. — Только давай ты будешь цеплять, а я — грабить. А то у меня фасад нынче не фонтан.
Маринка расхохоталась от души.
— Ты себя недооцениваешь! Мне вот мужики дорогущие путёвки не дарят! А тебе — пожалуйста! Кстати, до сих пор не понимаю, почему ты не приняла подарок этого чувака? Вот как раз бы мы с тобой вместе и смотались в отпуск.
— Марин, он ведь своей путёвкой рассчитывал меня в постель затащить. А я не продаюсь. Если уж трахаться с кем-то — то только по обоюдному желанию, а не потому, что тебе пальму показали в иллюминаторе. Он, между прочим, сегодня сюда заявился. С цветами…