Курсор тяжко вздохнул, зажмурился и, склонив голову, начал тереть виски. Псина и Баррелий переглянулись, но промолчали, давая священнику время поразмыслить. Мы с Эльруной тем более помалкивали, ибо кто мы были такие, чтобы встревать в важный разговор.
– Ну хорошо! – Таврий открыл глаза и резко выпрямился. – Хочешь правду – получишь ее. Но взамен я получу от тебя то же самое, ты не против?
– Все зависит от того, скажете вы действительно правду или сочините очередную ложь, – ответил ван Бьер.
– Судить об этом лишь тебе, но я попытаюсь, – решился святой сир. Затем полюбопытствовал: – Как много ты наслышан о прошлогоднем разграблении Кернфорта, с чего, собственно, и началась Золотая война?
– Кое-что слышал от людей, которые там побывали, – ответил ван Бьер. Он не сказал, что мы с ним, а также Псина угодили в самую гущу тамошней заварухи, потому что Таврию знать об этом было необязательно.
– В таком случае ты помнишь, где скрывались проникшие в город наемники перед тем, как они устроили грабеж, – продолжал курсор.
– Говорят, будто они выдавали себя за паломников с севера, предъявляя подложные грамоты. А собирались они в монастыре Храмовников.
– Так и было. Храмовники, конечно, отрицают свою причастность к этому. Заявляют, что фальшивые документы островитян были неотличимы от подлинных, и что они вели себя как истинные паломники. Однако с тех пор Надзорная палата главного Капитула стала приглядывать за своим рыцарским орденом. Особенно в Эфиме. Больше всего от удара по вейсарским банкам пострадала тетрархия, и мы не можем допустить, чтобы это повторилось впредь.
– То есть вы перестали доверять ордену Храмовников? Но их дозоры по-прежнему ходят по улицам Тандерстада.
– В моем случае, кригариец, это не вопрос доверия. Я – один из сыщиков, который следит за нашими рыцарями. И на Тотенштайн прибыл по той же причине. До меня дошли слухи, что храмовников стали замечать по ночам в старой части кладбища. Вот мне и приспичило это проверить.
– Но храмовников там не оказалось. Молчуны, которых я убил в склепе, точно не были членами этого ордена.
– Не были, – подтвердил Таврий. – Но они так или иначе связаны со столичными храмовниками. А подобные связи трудно назвать безобидными и не порочащими. Вот почему я вынужден обратиться за подмогой к вам, язычникам. По крайней мере ваши боги мною изучены не представляют для меня загадки. К тому же мы оказались союзниками в этой войне. С той лишь разницей, что я раскрыл вам свои карты, а вы мне еще нет.
– Вряд ли это были все ваши карты, – усомнился ван Бьер, – но те, которые я увидел, непохожи на крапленые. Хорошо, святой сир. Так и быть, откровенность за откровенность. Не выдам большой секрет, если скажу, что накануне Битвы Тысячелетия в Тандерстаде собрались все выжившие кригарийцы. Разумеется, затем чтобы сражаться на стороне Вальтара Третьего…
И Баррелий поведал курсору о том, что случилось с его братьями, не сказав, правда, что они прибыли в столицу по просьбе тетрарха. Также Баррелий умолчал о том, что тетрарх вызывал его к себе и намекнул, что вскоре снова призовет кригарийцев. Неведомо, зачем, но явно не для того, чтобы просто благословить их на битву.
– Ты поступил разумно, сообщив мне эти подробности, – кивнул Таврий, выслушав монаха. – Они – серьезная зацепка. Похищение четырех знаменитых воинов в преддверии великого сражения выгодно лишь нашим врагам. И мне прискорбно видеть, что орден Храмовников якшается с ними… А какое отношение к этой истории имеют Вездесущие?
– Плеяда не хочет, чтобы странные люди без языков были приняты вами за наших шпионов, – ответила Псина. – Канафир не участвует в Золотой войне и держит нейтралитет. Но кто-то, по всем признакам, желает сделать нас вашими врагами. Кстати, о вашем жезле, святой сир. У кригарийца возникли опасения, что если мы вас отпустим, то больше никогда не увидим. Но я дам вам железный повод вернуться, даже если вы сами не горите желанием это делать.
– А при чем тут мой блитц-жезл? – удивился курсор.
– При том, что если он появится на черном рынке, я вам его достану.
– Почему ты в этом так уверена?
– Я не уверена. Но вы не первый курсор, который теряет в Тандерстаде свой символ святости. И я в курсе, где всплывет ваш жезл, если его все-таки надумают продать.
– Спасибо тебе огромное, но вынужден отказаться, – отверг Таврий это предложение. – Жезл для меня, конечно, дорог, но я не стану из-за него должником Плеяды. За это можно и головы лишиться.
– Кто здесь ведет речь о долгах? – всплеснула руками Псина. – Разве мы не договорились о сотрудничестве? Ну вот и считайте мою помощь обычным содействием в рамках нашего временного союза.