– Я не видел, с кем ты дрался, – признался Хинчо. – Зато видел, кто потребовал у меня ключ и проторчал в трактире, пока шум не утих.
– Неужели храмовники?
– Они самые. И теперь ты в курсе, почему я им подчинился и помалкивал в тряпочку.
– Да, это серьезно меняет дело. – На сей раз ван Бьер не солгал. – И ты знаешь, как звали рыцарей, что тебя запугивали?
– Они не представились. Наверное, это был храмовый дозор.
– Вот теперь ты мне врешь, Хинчо. – Баррелий упер толстяку в лоб указательный палец. – А это нехорошо.
– И в мыслях не было врать, – насупился он. – С чего ты так решил?
– С того, что дозор храмовников, который ходит по твоему кварталу, ты бы узнал. Это раз. И два – храмовым дозором всегда командует курсор, а ты о нем даже не заикнулся.
– Слушай, кригариец… – По дергающемуся лицу хозяина было видно, что внутри него борются два страха: один перед ван Бьером, а другой перед Капитулом. Но источник первого страха был гораздо ближе к Хинчо, что упростило ему выбор из двух зол. – Слушай, ну не знаю я, кто меня запугивал, клянусь. Но один из храмовников был важной птицей с очень толстой цепью на шее. Не иначе, даже рыцарь Первого круга. Такие шишки ко мне еще никогда не захаживали.
– Опиши его.
– Рослый – считай, на голову выше тебя. Белокурые кудри до плеч. Глаза ярко-голубые. Похож на островитянина, только рожа красная. Даже чересчур, я бы сказал. У Михо такая рожа бывает, когда он запором страдает и просраться не может, хе-хе… Еще половина левого уха у этого мужика отрублена. Ну и орденская цепь, про которую я говорил. Такие толстые цепи в столице, почитай, лишь полдюжины храмовников носит.
– Краснорожий, говоришь… – Баррелий задумался, но не вспомнил ни одного виденного им в столице, похожего храмовника. – А как выглядели его спутники?
– Да я к ним не приглядывался, честно говоря. Или нет, стой – был среди них еще один приметный. Судя по цепи, обычный рыцарь, только вместо правой кисти у него железный крюк. Блестящий такой – сразу видать, что у этого калеки много свободного времени, раз он так начищает свою железяку.
– Молодец. Продолжай в том же духе, – похвалил хозяина дознаватель. – А теперь припомни, о чем храмовники говорили. С тобой или между собой – неважно. Мне нужны любые имена и вообще все, что угодно. Краснорожий и его люди пробыли у тебя долго и вряд ли играли в молчанку, так?
Ответить толстяк не успел, потому что в дверь трактира затарабанили. Сильно и настойчиво. Так, что сразу стало ясно: в «Конец всех дорог» пожаловал либо уставший с дороги, голодный караванщик, либо некто, наделенный властью.
– Хинчо! – раздался снаружи громкий сердитый голос. – А ну отпирай, дери тебя за ногу – мы жрать хотим! Какого рожна закрылся средь бела дня? Еще, небось, последние новости не слышал?!
– Это стража! Уличный патруль. Капрал Штильс и его солдаты. Они частенько у меня харчуются. – Судя по облегченному вздоху, Хинчо был рад, что явились именно эти гости, а не другие. Например, вчерашние храмовники.
– Хорошо, впусти их, – не стал возражать кригариец. – Мне от стражи скрывать нечего.
– А что мне им сказать? Если спросят насчет тебя?
– Сам с ними объяснюсь. Просто поддакни, когда нужно, – ответил ван Бьер. После чего, указав на стол в углу, велел нам снять с него скамьи и рассаживаться.
В общем, когда четверо стражников вошли в трактир, мы встретили их, сидя за столом, с самым безобидным видом. Ни дать ни взять, отец и двое ребятишек, которые тоже заскочили сюда перекусить.
– В чем дело, Хинчо? – вопросил один из стражников, переступая порог. Видимо, это и был капрал Штильс. – Не желаешь нас видеть? Или забыл, что сегодня наша вахта и что после полудня мы как всегда тебя навестим?
– Извините, добрый сир! – Баррелий опередил хозяина с ответом. – Не держите на Хинчо зла – это все из-за меня.
– А ты еще кто такой? – Капрал остановился посреди зала и уставился на монаха.
– Постоялец, сир. Ван Бьер моя фамилия, – ответил тот. – Мы тут с Хинчо немного поспорили насчет платы за комнату, вот и заперли двери, чтобы обсудить это с глазу на глаз.
– Вернее, это я их запер, – поддакнул, как и договаривались, Хинчо. – Сир ван Бьер прожил у меня в долг два дня, и я не хотел отпускать его, пока он не расплатится.
– И как прошли переговоры? – спросил Штильс, не сводя глаз с кригарийца.