– Пока никак. Пытаюсь выпросить у Хинчо еще денек отсрочки, но он ни в какую не соглашается, – пожал плечами Баррелий.
– И не соглашусь, – отрезал хозяин. – Если нет денег – оставляйте равноценный залог, сир ван Бьер. Это меня тоже устроит.
– Чьи с тобой дети? – Капрал указал на нас с Эльруной. В то, что Баррелий мог быть нашим отцом, он почему-то не поверил.
– Пацан – бордельный слуга, которого приставили ко мне провожатым. А девчонка – его подружка. – Пивной Бочонок не мудрствуя лукаво сплел воедино правду и ложь. – Им я тоже кое-что задолжал за помощь. Как видите, добрый сир – вокруг меня собрались одни кредиторы. И еще неведомо, кто из них неуступчивее.
– А кто расквасил тебе личико, малышка? – обратился Штильс к мелкой Вездесущей. Шутка монаха не вызвала у него даже тени улыбки.
– Он! – Пигалица насупилась и ткнула в меня пальцем. – Я целоваться с другим, а он нас застукать.
Мой рот открылся и тут же закрылся. Во избежание новых вопросов я счел нужным промолчать и виновато потупился.
– Господи! Зачем я только спросил! – Капрал покачал головой. Видимо, у него у самого были дети, раз он так обеспокоился синяками Эльруны. Баррелий на его бы месте вообще не удостоил вниманием столь незначительную по кригарийским меркам подробность. – Ладно, ван Бьер, ты пока посиди, поразмысли над своими долгами, а Хинчо подаст нам жратву и выпивку.
– Сей момент, капрал, – оживился Хинчо. – Обычный день – обычный заказ?
– Обычнее не бывает. Жалованье у нас лишь на следующей неделе, да и то, боюсь, опять задержат. Из-за войны даже генералы затянули пояса, а что про нас говорить. Мы уже давно лишней кружки вина себе позволить не можем.
Толстяк поспешил на кухню, а стражники заняли крайний стол у самого выхода. Нарочно они так сделали или нет – на случай, если должник хозяина вдруг задаст деру, – но капрал уселся лицом к ван Бьеру явно неспроста. А монах, изобразив на лице задумчивость, скрестил руки на груди и уставился в стол. Мы с пигалицей тоже помалкивали, так как не хотелось лишний раз привлекать к себе взоры солдат.
– Эй, ван Бьер! – вновь окликнул монаха Штильс после того, как отстегнул от пояса меч и снял шлем. – А чем ты занимаешься и что принесло тебя в Тандерстад?
Представив меня стражникам как своего провожатого, монах дал понять, что он не здешний. И правильно. Он не так хорошо знал столицу, чтобы убедительно прикидываться горожанином.
– Я наемник, сир капрал, – ответил кригариец, вновь предпочтя вместо лжи правду. – А сюда прибыл, поскольку скоро для таких, как я, здесь будет полно работы. Слухами о щедрости вашего тетрарха земля полнится. Да и как ему не быть щедрым с наемниками после таких-то потерь?
– Я мог прежде где-то тебя видеть или что-то о тебе слышать? – Настойчивость командира делала ему честь. Хоть он не считал зазорным пропустить на службе кружечку вина, но следить за подозрительными типами все равно не переставал.
– Если вы служили в эфимских легионах, мы могли встречаться, хотя я вас не помню, – ответил ван Бьер. – Мне уже доводилось сражаться на стороне Вальтара Третьего в легионах «Вентум» и «Таурус».
– В «Вентуме» у генерала Дирка Фонбахера? – спросил Штильс.
– Нет, сир капрал, вы ошибаетесь. Этим легионом вот уж пять лет командует генерал Маларий Брасс. – На такую-то примитивную уловку монах не клюнул.
– Действительно, и впрямь я запамятовал, – ухмыльнулся Штильс. – И все же, сдается мне, где-то я тебя видел… О, а вот и наш Хинчо! Сегодня ты на удивление расторопен, старый друг!
– Жаркое вот-вот разогреют, – доложил хозяин, поставив на стол перед стражниками четыре кружки вина. – Если понадобится что-либо еще – только позовите, я буду у стойки.
– Постой, Хинчо! – придержал его Штильс. – Ты не задаешь нам вопросов – до тебя что, и правда не доходили последние новости?
– Насчет пожара на улице Шелкопрядов? – спросил толстяк. – Недавно ко мне заскакивал соседский мальчишка и сказал, что там горит большой дом.
– Какой пожар, Хинчо – бери выше! Сегодня утром едва не был убит сам тетрарх!
– Да ты шутишь, капрал?! – оторопел хозяин. Баррелий тоже встрепенулся, а мы с Эльруной обернулись и уставились на солдат, хотя до этого старались не глядеть в их сторону.
– Ты думаешь, в городской страже принято шутить на сей счет? – Штильс нахмурился. Но желание пересказать с пылу с жару новость пересилило, и он не стал гневаться на толстяка: – Хвала Всевышнему и храмовникам – они предотвратили покушение! Но больше всех отличился паладин Гийом Кессарский. Он теперь настоящий великий герой – в одиночку зарубил всех четверых заговорщиков. И каких заговорщиков, закопай их Гном! Ни за что не угадаешь, кто они были.