– Ладно, Господь тебе судья, – отмахнулся Таврий, поняв, что все равно не добьется истины. – А где кригариец?
– Сир ван Бьер назначил меня своим посыльным. И просил извиниться перед вами за то, что не смог прийти лично, – заявил я без напоминания канафирки. Так, чтобы не казалось, будто я говорю под ее диктовку. – Сиру ван Бьеру слишком опасно теперь ходить по городу. Почему – надеюсь, вы знаете, святой сир.
– Да уж, отлично знаю, – кивнул Таврий. – Город третий день на ушах стоит. Все только и судачат, что о приближении армии южан и о покушении на тетрарха. Еще судачат, что стражники попытались схватить пятого кригарийца и даже ранили его, но ему повезло уйти. Как по-твоему, этим слухам надо доверять или нет?
– Не надо, святой сир, – ответил я. Пока мы плыли на лодке, Вездесущая научила меня отвечать на вопросы, которые курсор наверняка задаст. – С сиром ван Бьером все в порядке. Просто в городе на всех столбах расклеены плакаты с его описанием, и он выходит на улицу лишь по ночам.
– Отрадно слышать, что он соблюдает осторожность. А что насчет моего блитц-жезла?
– Сначала расскажите, чем увенчались ваши архивные поиски. – Псина, как и Баррелий, тоже не проявляла к священнику большого уважения, хотя держала себя в рамках приличий.
– Не слишком плодотворно. Но и пустым я оттуда не ушел, – ответил Таврий. – По крайней мере, выяснил личность человека, чью безголовую статую мы видели на Тотенштайне. Больше ничего. Но и эти сведения – уже серьезная зацепка.
– И как зовут того человека?
– Э, нет, так не пойдет. Сначала верни жезл!
– Назовите имя, святой сир, – стояла на своем Вездесущая. – Прошу вас! Не упорствуйте и да воздастся вам – ведь так учат ваши божьи заповеди, да?
– Не смей упоминать всуе наши священные письмена, безбожница! – возмутился курсор. Но быстро остыл и, с любопытством посмотрев на мою котомку, в которой явно что-то лежало, сдался: – Имя того обезглавленного – Клеор Фреймон. Он четвертый дихентарий ордена Змееглавых рыцарей.
– Дихентарий? – вырвалось у меня. Это было единственное слово, что отпечаталось в моей памяти, и то не целиком, после того, как я заглянул в трофейные свитки. И о чем поведал Баррелию и Псине, когда мы выбрались из горящего дома. Не знаю, как монах с его ушибленной головой, но канафирка явно не забыла о том разговоре. И услыхав из уст курсора знакомое слово, убедилась, что он нам не врет.
– Да, сын мой, ты не ослышался, – подтвердил Таврий. – Змееглавцы называли дихентариями своих главных магистров. Но я сомневаюсь, что ты слышал о таком ордене. Да и шпионы Канафира – тоже.
– А у этих рыцарей что, и правда были змеиные головы? – удивился я.
– Верните жезл и я расскажу вам о них. И об их четвертом из пяти предводителей Клеоре Фреймоне, – пообещал священник.
– Хорошо. Уговор есть уговор, – не стала больше упорствовать Псина. И вытащив у меня из котомки жезл, вернула его Таврию. – Нынче Громовержец вам благоволит. Ваша утрата и правда всплыла позавчера на воровском рынке.
– О! Хвала Громовержцу! Я верил, что он меня не оставит! – только и оставалось воскликнуть курсору.
Наступил, что называется, момент истины. Курсор наконец-то обрел не только утраченный символ святости, но и оружие, которое было пострашнее всего арсенала Вездесущей. Стоило лишь Таврию нацелить на нас жезл и сверкнуть молнией, и перед ним на песке улягутся два обугленных трупа. Или три, если Нестор тоже попадет под удар божественной силы.
Мог ли Таврий так поступить? Мог, кабы считал нас врагами. Правда, его тут же постигло бы фиаско. Нацель он на нас блитц-жезл, и Псина вмиг прикончила бы его. Почему я уверен, что она бы его опередила? Потому что сейчас его оружие было не страшнее обычной дубинки и не могло пускать молнии.
Всему виной была та самая Книга Силы, в которую успели заглянуть и мы с Баррелием, и Псина – после того, как отобрала ее у нас. В Книге раскрывалась природа чудес Капитула, включая смертоносные палки курсоров. Конечно, наших скудных познаний не хватило, чтобы уразуметь тамошние истины. Но мы все же отыскали на чертежах блитц-жезла секретную кнопку. И выяснили, что запас молний в нем ограничен. Иными словами, курсоры как-то заряжали их туда, а не брали с небес из рук Громовержца. И когда заряды кончались, можно было давить на кнопку сколько угодно – чуда не происходило.
Вот почему мы не волновались, когда жезл очутился в руках курсора. Потому что Псина не собиралась возвращать ему боеспособное оружие и разрядила то еще в лавке Гезира. Но проверить чистоту помыслов Таврия не преминула, раз уж ей представился удачный случай.