– Тхаль акран! Майраддин оринхада! Шахад, иль бади, шахад! – Продолжая сыпать проклятьями (или что это было?), канафирка уперлась в лодку плечом и хорошенько ее подтолкнула. После чего перевалилась через борт и улеглась рядом со мной. Псине с ее тощей фигурой тоже было удобно здесь прятаться, тем паче без Нестора в лодке прибавилось свободного места.
Пока Вездесущая толкала лодку, две стрелы вонзились в борт и одна булькнула рядом с ней в воду. Продолжая выглядывать одним глазом наружу, я заметил пятерых человек, бегущих от рыбацких лачуг к пляжу. Все – в накидках храмовников. У трех из них в руках были луки, у двух – обнаженные мечи.
А бедолага Таврий лежал ничком на песке и истекал кровью. Только теперь в нем торчали три стрелы: одна в горле и две в спине. И если первую можно было списать на фатальный промах лучника, то остальные вряд ли. Вне всяких сомнений, храмовники пытались убить не только нас, но и курсора. И последнее им удалось. Впрочем, и мы были все еще уязвимы для их дальнобойных луков.
– Они застрелили святого сира! Нарочно! – воскликнул я, с трудом веря в то, что вижу.
– Да неужели?! То-то я гляжу, он вдруг стал похож на подушечку для булавок! – процедила сквозь зубы Псина. После чего сунула мне в руку… блитц-жезл! – Спрячь это обратно и не потеряй. Если доплывем живыми до Вейсарского моста, эта штука нам пригодится.
Да уж, ей, как и Баррелию, тоже было не занимать хладнокровия. Когда вокруг свистели стрелы, а рядом умирал курсор, она не забыла прихватить самую ценную вещь, которой он обладал. Как Псина намеревалась использовать бесполезный жезл под Вейсарским мостом, я не спрашивал, поскольку был уверен, что живыми мы его не достигнем. Но предусмотрительность канафирки вызывала восхищение. В то время, как я трясся от страха будто лист на ветру, она думала на два шага вперед и что-то делала.
Пока я прятал жезл в котомку, еще одна стрела впилась в борт, а две пролетели так низко, что одна скользнула оперением по уключине. Но растолканная Псиной лодка уплыла на середину реки раньше, чем враги добежали до воды. Чтобы оторваться от них, не мешало бы приналечь на весла, да вот беда – в этом случае мы высунемся, а лучники на берегу были меткие. Так что оставалось довериться течению, уповая, что оно унесет нас прочь от храмовников, хотя надежда на это была слабой.
Возможно, враги поберегли бы стрелы, кабы двигаться за нами по косе, но ниже по течению она заканчивалась. А дальше берег становился круче, и мы снова превращались в удобные мишени для поднявшихся на возвышенность лучников.
Смекнув, что в нас опять вот-вот полетят стрелы, Псина выругалась. И, не вставая, принялась бить ногами центральную, самую широкую скамью. Казалось, будто канафирка вымещала гнев, но это было не так. Наверняка она отшибла себе ступни, но ей удалось оторвать эти несколько сбитых вместе досок. Из которых получился щит длиной в три локтя и шириной в полтора. Вот только скрыться за ним мог всего один человек, да и то с трудом.
– Держи! Упри его в борт, да смотри не урони, а иначе тебе конец, – наказала Вездесущая, отдавая мне щит. – Главное, не упускай лучников из виду. Смотри, чтобы они не всадили тебе стрелу в бок.
– А как же ты?! – растерялся я. Благородство было не свойственно Псине, но то, что она уступила мне нашу единственную защиту, выглядело именно так.
– Деваться некуда – придется намокнуть, – ответила она. И, перевалившись за борт, плюхнулась в воду. А затем, держась за уключину поплыла рядом с лодкой.
Кабы не холод, то новое убежище Псины выглядело понадежнее моего. Я бы и сам был не прочь к ней присоединиться, но при одном взгляде на волны Зирта меня пробирал озноб. В реке же я и вовсе сразу окочурюсь, даром что ван Бьер заставлял меня каждое утро обливаться ледяной водой. А Вездесущая мало того, что обладала завидной выдержкой, так еще успевала направлять нос лодки по течению, дабы оно не крутило ее на стремнине.
Лучники не заставили себя ждать. И проверили мое укрытие на прочность очередными меткими выстрелами.
Ощущения были незабываемыми. Не знай я, что врезается в мой щит, мог бы подумать, что по нему колотят молотком. Сильно и неприятно, но в целом терпимо. Но мне было известно, что случится, если я опущу щит хотя бы ненадолго или высунусь из-за него. И при каждом новом ударе вздрагивал от страха, а мое сердце уходило в пятки.
Еще дюжина стрел вонзилась в щит и в дно лодки справа и слева от меня. Но я и не подумал опускать свою единственную защиту, хотя удерживать ее в качающейся на волнах лодке было трудно. Течение отнесло нас от пляжа Сетей, и теперь лучники гнались за нами по набережной, которая тянулась до самого порта. Там-то они и собирались нас встретить, поскольку дальше мы все равно не уплывем – западные речные ворота, как и восточные, были перекрыты. Поэтому и в порту нынче было не так оживленно. И если мы, по мнению храмовников, рассчитывали там затеряться, сделать это нам будет непросто.