Глава 23
– Я должен сообщить тетрарху всю правду о случившемся. И для него, и для меня это вопрос жизни и смерти, – заявил ван Бьер, цепляя к ремню ножны с мечом. Судя по его решительному виду, ему надоело отсиживаться в лавке Гезира и он собрался ее покинуть.
– Нет-нет! Это очень плохо мысль, сир Ванбер! Ты нельзя ходить на город! – запротестовала его сиделка. Вернее, Эльруна больше ею не была, ибо теперь Баррелий мог сам о себе позаботиться. Но все же Псина велела махади и дальше приглядывать за кригарийцем – мало ли что.
И вот это «мало ли что» случилось.
– Ты и правда собрался к тетрарху? В Мунрок? Сам? Прямо сейчас? – удивился я.
– Пускай я получил недавно по башке, но мозги мне не вышибли. – огрызнулся монах. – Нет, конечно, ни в какой дворец я не потащусь. Просто хочу проветриться, размять ноги и осмотреться. Я десять дней провалялся в бреду и затем четыре приходил в себя. И я точно сойду с ума, если проторчу в этой комнате еще хотя бы полдня.
– Но на улицах опасно! Идет обстрел! – воскликнул я, указав на окно.
– Вот и замечательно, – кивнул Пивной Бочонок. – Значит, сейчас никому нет дела до поисков выжившего кригарийца. Лучшего времени для прогулки не придумаешь.
– Я иду с тобой, – отрезал я. Бог свидетель, как же мне этого не хотелось! Но оставаться в провонявшей кислым потом и блевотиной комнате, терзаясь страхом, вернется Баррелий или нет, мне не хотелось еще больше.
– Твоя воля, – не стал возражать кригариец. – После того, что ты и шмакодявка для меня сделали, я больше не вправе тебе что-то запрещать. Впрочем, я и так хотел попросить тебя со мной прогуляться. Но раз ты сам вызвался, тем лучше.
– Я доложить саяна, что ты уйти, сир Ванбер! – предупредила Эльруна. – Так не делать хорошо… Не так хорошо делать… Хорошо делать не так… Тхаль акран! Как же говорить?
– Так делать нехорошо, – подсказал я. – Совершенно с тобой согласен – «сир Ванбер» еще малость не в себе. Но разве его удержишь?
– Беги-беги, докладывай, – напутствовал лопоухую кригариец. – И не забудь напомнить саяне, чтобы она держала меня в курсе своих дел. А то что-то в последнее время она забывает делиться со мной своими планами…
Псина тоже захворала после наших речных злоключений. Простудившись и вдобавок подарив Культуку стакан крови, она тем не менее за три дня успела оклематься. И снова стала куда-то отлучаться, правда, уже без меня. Я попытался узнать у Эльруны, чем занимается ее наставница, но ничего не добился. Или махади берегла ее секреты, или тоже понятия не имела, над чем саяна так усердно работает.
А может она бегала по улицам и сдирала со столбов плакаты со своим описанием? Те самые, которые, как она и боялась, развесили после убийства курсора Таврия? Хотя навряд ли. Зачем бы Псине сдался лишний труд, если она легко изменяла свою внешность. В том числе кожу! Не знаю, каким снадобьем или мазью Псина натирала лицо, но нынче оно было не черным, а лишь смуглым, как у Эльруны, и вдобавок морщинистым, почти старческим. Что вкупе с седовласым париком превратило Вездесущую в пожилую и совсем другую женщину.
Как и вчера, сегодня я тоже проснулся от грохота бомб и топота солдат за окном. Псины в лавке уже не было. А теперь и Баррелий собрался отлучиться. И все же чуяло мое сердце – просто так шататься по улицам он не станет.
Гезир закрыл лавку сразу, как только на город упали первые снаряды южан. Сам он с той поры тоже где-то подолгу пропадал. Или помогал Вездесущей, или обделывал собственные делишки, ибо старик был из тех торгашей, которые не упустят случая подзаработать на войне. Так или иначе, никто кроме Эльруны не отговаривал ван Бьера от необдуманной прогулки. И мы с ним покинули лавку, оставив лопоухую в одиночестве.
За время болезни монах оброс густой щетиной, но сбривать ее не стал. С бородой его круглое лицо выглядело еще упитаннее. Отчего, закутавшись в плащ и изменив походку, он казался неуклюжим толстяком-горожанином, но точно не матерым воякой и убийцей. Тем более в компании с ребенком, ради чего он, видимо, и позвал меня с собой.
– Недурной выстрел, – заметил он, когда очередной промонторский камень грохнулся кварталах в трех от нас. Судя по треску, еще одной крышей в городе стало меньше. – Повидал я эти требушеты в работе при штурме Фенуи. Там они полгорода с землей сравняли, прежде чем мы туда ворвались… А остальные полгорода вырезал я, м-да…
Монах остановился и, понурив плечи, оперся рукой о стену. Бледность у него с лица давно сошла, но силы еще не восстановились. И его это злило – я понял это по тому, как он шевелил губами, бранясь про себя.