— Мама, это что?
Индира Теннисон посмотрела за долину, куда указывала пальцем ее дочь. Обвалившиеся стены, заплывшие воронки, перистые кроны старых деревьев, высящиеся над всем этим. Война закончилась давным-давно, успокоила себя Индира. Бояться нечего. Призраки защитников крепости...
— Это старый форт, Лима.
— Тот, который захватили «пауки»?
Индира тихо, чтобы дочь не услышала, вздохнула:
— Да, тот, который захватили Денг.
— Капитан говорит, что они убили всех-всех, даже Боло. Он говорит, что если туда пойти, то можно увидеть одного, которого не похоронили. Папа говорил, его оставили как памятник, в воротах.
Индира нахмурилась. Она говорила капитану, что не нужно забивать ребенку голову историями о той кровавой бойне. Вкрадчивый голос дочери обеспокоил ее. Очень ей не хотелось, чтобы дочь пошла по стопам отца и записалась во флот. Индира достаточно пострадала из-за флота. Кроме того, война с Денг была историей двухсотлетней давности. Начиналась новая жизнь, и она не хотела, чтобы отзвуки последней войны заронили в голову ее единственного ребенка дурацкие романтические иллюзии, мечты о славе и подобной ерунде.
— И не думай об этом, Лима. Эти машины очень опасны, даже если выглядят безвредными. У нас и без этого есть чем заняться. Ты мне поможешь со щенками?
Дочь через плечо бросила на разрушенный форт последний взгляд и послушно затрусила за ней. У Индиры отлегло от сердца, когда Лима начала щебетать о новом помете щенков, которых Суфи родила, когда они еще были на космическом корабле.
Индира еще содрогалась при мысли о том, сколько стоил перевоз Суфи, но оставить ее — не только означало неизбежную войну в их маленьком семействе, но и отбросило бы ее собственные исследования на шесть лет назад.
У нее было ощущение, что щенки Суфи навсегда изменят жизнь колонистов. Предвкушая это, она улыбнулась и схватилась за рукоятку грузовой тележки, на которой лежал их багаж.
— Можешь найти наш новый дом? — спросила она тележку.
— Три квартала на восток, поворот влево, еще семь кварталов. Вам отведен последний дом в тупике. Зеленого цвета, черные крыша и ставни.
Лима хихикнула. Индира улыбнулась. Хорошо, что дочь снова весела.
— Ну, хватит стоять. Пойдем посмотрим, что у нас за дом.
Не имею представления о времени. Неоднократно я приходил в сознание и отключался. Сколько раз — не знаю. Эта неспособность сосчитать беспокоит меня. Приходя в сознание, зондирую повреждения. Обнаруживаю их повсюду.
Внутренние повреждения столь обширны, что я не могу получить доступа ко многим системам. Один из передних сенсоров действует. Передо мной поле боя, которое я вспоминаю фрагментарно. Кристаллическая память, очевидно, ремонту не подлежит. Резервы мощности реактора синтеза истощаются устрашающими темпами из-за множества коротких замыканий. Вынужден отказаться от диагностики и отступить к центру выживаемости. При наличии достаточной мощности питания я, возможно, мог бы определить объем разрушений, но на полную диагностику, пожалуй, был бы не способен и в этом случае.
Не понимаю, почему мой новый командир не посылает сигнала для уничтожения мозга и командного центра. Предполагаю на основе отрывочных воспоминаний, что у меня просто нет нового командира. Возможно, я слишком разрушен даже для врага, чтобы можно было меня как-то использовать. Во время прошлых периодов пробуждения сознания я воспринимал лишь свист ветра. Никаких признаков активности неприятеля не было обнаружено. Я оставался в полном одиночестве.
Новые звуки... Анализ по разбитым банкам данных дает результат: падающие шишки хвойных пород барабанят по корпусу. Полностью ли уничтожено человечество? Во мне просыпается стыд за провал... Если человечество выжило, значит, я покинут. Ремонту не подлежу. Одинок. В речевых цепях раздается треск, из динамиков доносится неконтролируемое шипение и мой голос, мне более не подчиняющийся:
— «Явак», «Явак», «Явак», «Явак», «Явак»... Держись. Держись. Держись. Держись...
Голос замолкает.
Возвращается тьма. Шишки падают на мой изуродованный корпус.
— Кишка тонка!
— Не пойду!
Брэдли Долт засмеялся с презрением, которым мелкие пацанчики всегда готовы окатить более слабое существо. Калима Теннисон обожгла его взглядом, ненавидя за то положение, до которого он ее низвел.