— Гм... — Меррит покачался в кресле и потер подбородок. — Кто-то из поэтов елизаветинской эпохи... Так и хочется назвать Шекспира, хотя я и так всегда первым делом называю его. Можно еще пару строк?
— Разумеется!
— Определенно: старина Вильям в припадке хандры. — Меррит ухмыльнулся. — А помнишь стихотворение, которое ты мне читала на прошлой неделе? — Он прищелкнул пальцами, вспоминая. — Ужас! Про «голос, что со сферами в ладу»?
— «Дафния» Джона Лили.
— Вот-вот! — закивал он. — Ладно, Ника, вот тебе моя отгадка: Шекспир, сатира на субъектов вроде этого Лили.
— Да, Шекспир, — признала Ника, — и вы, возможно, верно угадали его умонастроение. Хорошо, господин капитан, вы успешно решили задачу. Дочитать вам сонет «Ее глаза на звезды не похожи» или вы предпочитаете что-нибудь другое?
— Фроста! — взмолился Меррит. — Пожалуйста, почитай мне Фроста!
— Извольте. — Ника определенно была довольна.
Из всех поэтов Старой Земли, с которыми она успела его познакомить за истекшие четыре месяца, Роберт Фрост был среди ее любимейших. Меррит тоже полюбил его чистый, обманчиво простой язык. В этих стихах ему чудился полузабытый, полупридуманный мир его собственного детства на Геликоне — планете бескрайних снегов, горных ледников, густых вечнозеленых лесов и холодных прозрачных ручьев. Впервые продекламировав ему «Починку стены», она почувствовала искренность его отклика. Немного помолчав, она начала ясно и звонко:
Пол Меррит откинулся в кресле и закрыл глаза, с блаженной улыбкой внимая глубине и изяществу простых слов.
Ли-Чен Матусек стоял посреди гулкого приемного ангара в чреве корабля-матки своей «бригады» и старался выглядеть серьезным военачальником, наблюдающим за поступлением танков по транспортным рукавам из грузовых челноков, пристыкованных к кораблю. Однако, несмотря на все старания, ему не удавалось скрыть восторг. В его глазах горела алчность подростка, получившего в подарок гравитационный ускоритель. Джералду Остервелту стоило большого труда не поднять его на смех.
Новенькие средние танки класса «Пантера» с лязгом разъезжались по своим местам. Корпуса поблескивали тропическим камуфляжем и отбрасывали зловещие тени; наемники, командовавшие экипажами, стояли в люках навытяжку, как околдованные, и только шепотом через переговорные устройства отдавали приказания водителям.
Корабль-матка Матусека принимал уже не первый груз. Ни на одном из челноков не было опознавательных знаков реальных космических линий, а коды опознавания совершенно не походили на коды, присвоенные официально, зато все как один были огромными, новехонькими, суперсовременными и уж никак не походили на рухлядь, под которую они собирались «косить». Люди Матусека замечали эту несообразность, но дружно закрывали на нее глаза. В первый раз на корабль-матку были доставлены одно- и двухместные атмосферные стингеры с полным комплектом ремонтного оборудования и запасом деталей по меньшей мере на год, из которых можно было заново смастерить какой угодно ключевой агрегат — от противогравитационного винта до многоствольной самострельной пушки. Следующая волна челноков доставила бронированные самоходки «Хорек» — последнее слово техники, недавно поступившие на вооружение войск Конкордата, третья — защитные коконы для обоих штурмовых «Фафниров». Наконец пришел черед «Пантер».
Однако самый крупный и ответственный груз предстояло получить лишь на следующей неделе. Если бы Остервелт позволил себе улыбнуться при этой мысли, то улыбка получилась бы зловещей. Матусек уже устал ждать вожделенные «Големы-III», которым предстояло стать бриллиантами в его короне и оживить приунывшую бригаду. Ему не полагалось знать, какую угрозу для него самого таят эти машины. Остервелт и кудесники из «ГалКорп» поработали на совесть, чтобы он и не помышлял об этом до последней секунды, когда секретные файлы, включившись, устроят грандиозный взрыв, который похоронит экипажи и всех вокруг... «Големы», размещенные в «Фафнирах», уничтожат скромный флот Матусека тогда, когда он будет уже не нужен «ГалКорп». О ликвидации корабля-матки позаботятся секретные файлы из ремонтного узла. Небольшие бортовые реакторы стингеров не обладали разрушительной мощью самоубийственных зарядов на «Големах», однако, взорвавшись одновременно в глубинах гиперпространства, они нанесут непоправимый ущерб системам корабля. Это даст полную гарантию, что после катастрофы не останется даже обломков, не говоря о свидетелях которые могли бы опознать в «мародерах» Матусека пиратов, напавших на Санта-Крус.