Мой разведывательный зонд уничтожен, но я определила координаты еще двух вражеских машин, кроме той, которая подавала сигналы. Я принимаю решение не производить по ним фальшивый пуск ракет ввиду эффективности компьютерных систем защиты на «росомахах». Сценарий учений не предусматривает применения ядерных боеголовок, а эффективность стрельбы ракетами с обычными боеголовками по трем «росомахам» составила бы всего 28,653 процента. Здесь следует прибегнуть к орудиям прямого огня.
Я определяю, что в раскрытых мной группах находится 10 танков полковника Гонсалес из 14. Остальные 4 еще не обнаружены, однако расположение раскрытых сил помогает уточнить модель развертывания. По истечении 0,00017 секунды определяю нахождение последней группы — на краю правого фланга — и вычисляю три возможных варианта координат. Наношу их на карту и вычисляю максимальную скорость их продвижения. Для подтверждения правильности выводов можно было бы запустить еще один разведывательный зонд, однако после 0,00311 секунды размышлений пуск отменяется. Я достигну высоты 0709-А через 9,3221 минуты плюс-минус 56,274 секунды. Оттуда я получу прямой обзор и возможность ведения огня по всем трем точкам. Уничтожив этот отряд, я продолжу продвижение на юго-восток под углом, позволяющим войти в соприкосновение и уничтожить по очереди все известные мне отряды. Не запуская второго разведывательного зонда, я сбиваю полковника Гонсалес с толку и не даю ей возможности понять, какими тактическими данными располагаю.
Как только шасси воздушного грузовика коснулось площадки, Меррит вытянулся по стойке «смирно». Вместе с полковником к бункеру подошли двое провожатых. Меррита удивила небрежность, с какой они отдали ему честь. Судя по их нашивкам, они служили в Центре, а тамошние офицеры вымуштрованы отменно.
Сандерс дружелюбно протянул ему руку, и капитан отмел тревожные мысли.
всем трем точкам. Уничтожив этот отряд, я продал-* жу продвижение на юго-восток под углом, позволяющим войти в соприкосновение и уничтожить по очереди все известные мне отряды. Не запуская второго разведывательного зонда, я сбиваю полковника Гонсалес с толку и не даю ей возможности понять, какими тактическими данными располагаю.
Как только шасси воздушного грузовика коснулось площадки, Меррит вытянулся по стойке «смирно». Вместе с полковником к бункеру подошли двое провожатых. Меррита удивила небрежность, с какой они отдали ему честь. Судя по их нашивкам, они служили в Центре, а тамошние офицеры вымуштрованы отменно.
Сандерс дружелюбно протянул ему руку, и капитан отмел тревожные мысли.
— Добро пожаловать на Санта-Крус, господин полковник.
— Здравствуйте, капитан. — Ладонь Сандерса была такой мокрой, что Меррит с трудом поборол желание вытереть руку. — Полагаю, вы знаете о цели моего появления.
Меррит покрутил головой:
— Боюсь, что нет, сэр. Никто не сообщал мне о вашем приезде.
— Что?! — Брови Сандерса взлетели на лоб, но удивление прозвучало фальшиво. — Центр управления должен был проинформировать вас еще на прошлой неделе, капитан.
— О чем, сэр? — вежливо поинтересовался Меррит.
— Об изменении нашей политики в отношении Санта-Крус. После вашего прибытия сюда мы провели экономический анализ, охвативший весь Сектор. Разумеется, мы с удивлением открыли для себя, что за техника развернута на Санта-Крус: никто не знал о здешнем восьмидесятилетием Боло! Но ввиду возраста этой машины и общего состояния боеготовности в Секторе трудно найти основание для дальнейшего сохранения ее на вооружении. Как вам известно, приграничным секторам всегда достается меньше налоговых средств, чем центральным. В связи с этим принято решение — исключительно в целях экономии — отключить вашего Боло и отправить вас служить в другое место.
— В целях экономии, сэр? — Меррит старался сохранить ровный, немного удивленный тон, однако в голове у него вовсю раздавались сигналы тревоги. Сандерс определенно нес вздор и к тому же так сильно потел, что в этом нельзя было обвинить даже духоту Санта-Крус. За сорок один год Пол Меррит достаточно навоевался, чтобы приобрести инстинкт выживания. Сейчас этот инстинкт настойчиво предупреждал, что капитану морочат голову, и это еще мягко сказано.