Иронические улыбки, сопровождали это откровенное заявление, и судья отпустил несчастную женщину.
Потом настала очередь главных свидетелей, начиная с цыганки Марии.
Она появилась одетая в свою рваную одежду; седые пряди волос, спадали на её птичьи глаза. Все присутствующие замолчали, завороженные ее зловещим видом.
Приглашенная рассказала все, что она знала о печальном происшествии, ведьма дала клятву и начала хриплым голосом:
— Я долго ходила и просила милостыню. Усталая, я присела за кустами у реки. Так что я смогла присутствовать на месте, не будучи замеченным… Прибежала Ана Вердье. На руках она несла новорожденного младенца, завернутого в розовое одеяло.
Она подошла к краю крутого берега в Дрилле. Она огляделась, чтобы посмотреть, не наблюдает ли кто за ней, затем холодно, без колебаний бросила ребенка в реку и смотрела на него, пока он не исчез. Затем она снова огляделась по сторонам. И когда она увидела двух мужчин, выходящих из леса, она закричала и бросилась в воду, рассчитывая немедленно спастись.
Среди публики поднялся ропот возмущения.
Судья задал ведьме два или три уточняющих вопроса, на которые она ответила четко и спокойно.
Анна напрасно задавалась вопросом, почему так много ненависти и зла в этой гнусной женщине, которой она никогда не причинила ни малейшего вреда и чьи слова были для нее страшным обвинением.
Наконец, для дачи показаний был вызван Граф Ален де Диамбур, единственный свидетель защиты. Это был молодой охотник с великодушным сердцем, открытым и искренним лицом, аристократической наружности, который бросился в воду, чтобы спасти Анну.
Он окинул обвиняемую взглядом, полным сострадания, внятным голосом принес клятву и заявил:
— Когда я услышал отчаянный крик женщины, я был еще далеко от берега. Мой шофер, который сопровождал меня, также может подтвердить мои слова. Поэтому мне кажется совершенно невероятным, что эта девушка увидела нас, прежде чем броситься в реку. Я бросился к берегу, прыгнул в воду и с помощью моего верного слуги сумел вытащить ее, утопающую, на берег.
— Я отвел ее к своей машине, которая стояла неподалеку, и оказал ей первую помощь. Как только она открыла глаза, она спросила меня голосом, полным отчаяния, где маленькая девочка, которую она оставила на берегу, в безопасном месте.
Джентльмен энергично настаивал:
— Я хотел бы обратить внимание господина судью и присяжных заседателей на то, что единственным свидетельницей стороны обвинения является обычная нищенка, которая живет за счет воровства и попрошайничества. Я глубоко убежден, что обвиняемая, отнюдь не виновная, а является жертвой трагических обстоятельств.
— Вас вызвали в качестве свидетеля, а не для того, чтобы давать советы, — сухо сказал председатель.
Граф Диамбур удалился с тяжестью на душе, а Анна смотрела на него с чувством благодарности. Он был единственным, кто верил в ее невиновность. Даже её мать, казалось, колебалась при этой мысли, и сердце девушки болезненно сжалось.
— Анна Вердье, у вас есть что сказать по поводу этих заявлений?
— Господин, судья, — дрожащим голосом ответила обвиняемая, — я невиновна в этом гнусном преступлении, в котором не знаю, почему меня обвиняют. Я с радостью отдала бы свою жизнь, чтобы знать, что бедное создание, которого они не нашли, в целости и сохранности… люди, вероятно, откажутся поверить мне, но Бог, который видит меня и судит меня, придаст мне сил нести этот крест. Я не хочу больше ничего говорить. Священная клятва запечатывает мои уста, и я не желаю ничего, кроме одного: умереть!
Несчастная женщина снова села, больше не произнося и слова. Председатель с изумлением посмотрел на обвиняемую, которая держалась с видом мученицы, и повернулся к адвокату, назначенному для ее защиты.
— Слово за защитой.
Джерардо Ланкри, человек с великодушным сердцем, молодой и полный энтузиазма, согласился быть адвокатом в этом трудном деле, несмотря на то, что за его вмешательство не получит и цента.
Он встал; его умное лицо, живой и прямой взгляд и убедительный голос сразу же вызвали всеобщее внимание.