— Не знаю.
— А я всё таки ещё раз повторю, а ты подумай хорошенько: что вам говорили командиры? С кем воевать идёте?
— Ах... — скривился офицер. — С Конфедерацией.
— С какого это перепугу?! — рявкнул Алексей. — Зачем вы пришли сюда воевать?
Хартиец отвёл взгляд и молчал.
— Образование есть?
— Так точно. Окончил военную академию.
— Где?
— В южном военном округе.
— Мобилизованный?
— У них такого нет, Леший, — ответил за офицера Бернард. — Хартия всегда держит солдат на регулярной основе. Им просто не нужны мобилизованные.
— Ясно. Когда начал служить?
— Пять лет назад.
— То есть ты уже много где воевал?
— Так точно.
— Где?
— В основном на севере, включая Прибалтику.
— Работники по политической обработке у вас есть?
— Да.
— Что они вам говорили? Что у нас здесь происходит?
— Что у вас нищета и разруха. Что мы должны освободить вас из оков коррупционного олигархата.
— Ну и как тебе места? Нравятся?
— Да...
— Не хуже вашей зажравшейся столицы?
— Да.
— Так в чём дело тогда, объясни пожалуйста?
— Я не знаю, — искренне ответил хартиец, глядя Лёше в глаза.
— Ладно, — махнул рукой Алексей. — Двадцать пятая бригада. Что туда входит?
— Ну... — задумался офицер.
— Антилопа гну. Быстро перечисляй!
— Всё как у остальных. В основном механизированная пехота, с БТР-ми и танками. Два батальона артиллерии.
— А где штурмовая пехота? Где Гвардия?
— Ты о первой бригаде? Её почти никогда не посылают в бой. Там самые элитные войска и современное вооружение.
— Какое вооружение? Где она находится?
— Не знаю.
— Кто командир твоей бригады?
— Не знаю.
— В смысле не знаешь? У любого это должно от зубов отскакивать.
— Последние два года высшее руководство вечно меняется. Мы не успеваем скоординироваться с одним командиром, как на его место высылают нового.
— Врешь же. Насколько я знаю, Эрвин Кнут на месте. Генералы войск на месте. Какие перестановки?
— Внутренние, сержант. Внутренние.
— Что ты видел? Кто сюда заходил?
— На совещании в штабе я видел цифру войск вторжения на этом направлении. Двести тысяч человек движется прямо сейчас по направлению Варшавы. Ещё триста тысяч пытаются окружить ваши войска на юге. Скорей всего вас там уже разгромили.
— Заткнулся, — Алексей ударил офицера по ноге, от чего того скривило. — Где штаб твоей бригады? Дивизии? Корпуса? Где Эрвин Кнут?
— Могут быть где угодно.
— Как это? Как же вы получаете приказы?
— Мы действуем согласно обстановке, получая полную свободу действий. Вышестоящее командование лишь задаёт нам направление.
— Понял, — Алексей хотел ещё что-то спросить, но его прервал радист:
— Командир! Пятая бригада объявляет общий сбор в Цитадели.
— Значит идём к ним на прорыв, — ответил Бернард, накручивая тёмный тоненький ус. — А то скоро и за нас возьмутся.
— Что будем делать с этим? — спросил Алексей, кивая в сторону пленного.
— С ним мы точно не уйдём. Оставим здесь.
— Чтобы его забрали свои? — вклинился помощник Алексея.
— А ты предлагаешь его пристрелить? Чем мы тогда от них отличаемся?
Никто не нашёл чем возразить.
— Снимаемся, — нарушил тишину Бернард. — Готовность двадцать секунд.
***
— Зажим, — на автомате пробормотал молодой врач, попутно пытаясь остановить кровь. Линзы квадратных очков запотевали, от чего Саманте вечно приходилось их протирать. — Пинцет, — стальной хирургический инструмент впился в тоненькую руку и вытащил оттуда осколок. Восьмой по счёту.
На хирургическом столе лежал мальчик не старше пяти лет. Во время авианалёта одна из бомб взорвалась рядом с ним. В госпиталь его привезли изрешечённым осколками, с оторванными пальцами и истекающим кровью. Он даже не стонал, настолько был ослабшим.
— Хартийцы заходят в город, — ворвался в хирургическую испуганный санитар. — Мы уходим!
— Тише, — шикнул хирург, не переставая зашивать рану. — Здесь операция.
— Они сейчас будут здесь, — не переставал паниковать санитар.
— Я давал клятву Гиппократа, — процедил врач.
— Чёрт с тобой, — бросил санитар и скрылся за дверью.
— Вы остаётесь? — безэмоционально спросил хирург Саманту, глядя из под линз.
— Мы должны его спасти, доктор, — уставши ответила девушка, поправляя медицинскую маску.
— Спасём, куда он денется.
Игла продолжала прокалывать кожу и зашивать раны. Кровь не останавливалась. На пациента уже потратили два пакета плазмы и в ход шёл третий. Как только марля ложилась на тело, то тут же становилась красной.
В коридорах послышался нарастающий грохот. За ним несколько выстрелов. Саманта вздрогнула, доктор же даже ухом не повёл, напевая под нос куплет только ему известной песни.
— Отлично! — воскликнул он. — Мы остановили кровь!
Под эти слова в операционную ворвались два солдата Хартии. Один из них ударил Саманту прикладом, от чего та приложилась затылком об стол и потеряла сознание.
— Вы что творите! — взревел хирург. — Здесь операция!
— На выход! — рявкнул солдат, держа ствол автомата напротив доктора.
— Мальчика нужно дооперировать, — взмолился врач.
Недолго думая, солдат достал пистолет и прострелил ребёнку голову, забрызгав содержимым черепной коробки всю комнату. Тоненькое тельце качнулось и окончательно обвисло на хирургическом столе. Глаза доктора налились яростью, он страшно взревел и накинулся на хартийца, после чего получил несколько пуль в живот. Белый халат, покрытый красными пятнами, теперь обагрился кровью его владельца. Врач завалился на пол, перевернув стол с хирургическими инструментами. Он до последнего смотрел на бездыханное тело мальчика, которого так и не смог спасти.
К Саманте вернулось сознание. Через затуманенный взгляд она увидела скальпель, лежавший у её руки. Саманта не успела что-то подумать, как он уже был запрятан в её рукав. Едва успев это сделать, как солдаты Хартии обратили на неё внимание.
— Выноси её, — услышала девушка, прежде чем снова потерять сознание.
Саманта очнулась уже на улице, в окружении солдат Хартии. Со взглядами голодных шакалов и циничными ухмылками, они не сводили с девушки глаз. Саманта, широко раскрыв глаза, смотрела на них, боясь пошевелиться. Будто одно неосторожное движение и вся свора накинется на неё, разрывая на куски.
— Всегда мечтал взять в качестве трофея полячку, — сладко протянул хартиец в офицерской форме, пыхтя трубкой.
— Что-то она не похожа на полячку, — ответил ему один из солдат.
— На что ты мне намекаешь? — недовольно буркнул офицер.
— С подчинёнными нужно делиться, командир. Отдай нам эту кроху. Подними боевой дух солдат, — от этих слов Саманту начало трясти.
«Подходите, — подумала девушка, нащупав остриё скальпеля. — Уйдёте вместе со мной».
— Будет вам ещё. Когда возьмём город, всё население перейдёт под наше распоряжение. Вот тогда и подымем свою мораль.
Солдаты залились хохотом, но смех оборвал тихий хлопок. И ещё один. Офицер и один из солдат упали замертво.
— Сука! — заорал хартиец. — Снайперы!
Из переулка со свистом вылетела ракета и угодила в танк. Из машины начал бить столб огня. Хартийцы рассыпались по улице и начали отстреливаться, напрочь позабыв о своём «трофее». Воспользовавшись суматохой, Саманта набросилась на одного из солдат и засадила скальпель ему прямо в глаз. Кровь била фонтаном, хартиец истошно вопил. А Саманта... она лишь почувствовала долю облегчения, что роли хищника и жертвы так быстро сменились.
Боекомплект танка взорвался, подбрасывая башню высоко над крышами здания. Громкий взрыв оглушил Саманту. Мысли в голове перемешались, она едва могла понять, что вокруг происходит.
Как вдруг она заметила, что к ней кто-то медленно подходил. Взглянув, Саманта увидела перед собой древнего могучего воина, только что прибывшего из дальних набегов на земли Византии. Его кольчуга и шлем переливались в солнечных лучах, на остром топоре высекли множество рун, сапоги почти развалились от сотни пройденных километров. Кудри трепал лёгкий ветерок, щёки облепила короткая бородка, а два зелёных самоцвета... в них читалось самое искренние чувство любви. Даже война и страх не могли помешать этому чувству угаснуть.