— Слава! — подхватили остальные солдаты.
***
Правая нога слегка давила на педаль газа, глаза, сузившись, всматривались сквозь смотровую щель, но ничего, кроме кормы другого БТР-а, разглядеть не могли. Внутри было ужасно душно, но люки строго-настрого на территории противника открывать запрещалось. Вскоре, с возросшей в тылу партизанской активностью, это правило будет действовать везде. Позади слышался глухой кашель погрузившихся пехотинцев. Над головой покачивалось несколько безделушек. Среди них был и крошечный лавровый венок, что символизировал герб Хартии. Возле дрожащих стрелок спидометров разместилась цветная фотография грустно глядящей брюнетки. Каждый раз перед началом новой операции фотография заменялась и на каждой свежей девушка становилась всё грустнее и грустнее.
— Твоя совсем стала плохо выглядеть, Ярик, — послышалось сверху от командира, крутящего головой во все стороны и высматривающего в перископе противника. — Не думал уйти в запас? Ты же уже пять лет отслужил.
— Знаешь, — не переставая глядеть в смотровую щель, ответил механик, — перед этой войной особо не хотелось. Но теперь, когда за месяц перед нами взрывают уже третью машину, хочется как можно быстрее отсюда выбраться. Посмотрим. Ничего не хочу загадывать наперёд.
— Вот бы меня такая ждала, — хмыкнул наводчик.
— Если перестанешь шляться по блядям, тогда тоже себе найдёшь.
— Ты сейчас обидел самых прекрасных дам Киевуса, — расхохотался стрелок. — Неужели тебе тоже не хочется после жаркого боя выпустить пар?
— Нет, — кратко ответил Ярослав.
— Да кого ты обманываешь, — не унимался стрелок. — Когда займём Берлин, обязательно закажу тебе шлюшку. Говорят, они не хуже наших. Вот тогда и посмотрим как ты будешь держать себя в руках.
— А дадут ли они нам? — ухмыльнулся механик.
— Ты на что намекаешь?
— У нас прямой приказ при входе в город расстреливать всё что движется. Очередь разрывными в каждый дом, а то потом оттуда летит зажигательная смесь. Не заиграет ли у них патриотизм и не откажут ли нам в услуге?
— Шлюхе всё равно с кем трахаться. Конфедерат, хартиец, атлантец или хайванец. Шлюха есть шлюха и её суть не меняется, какой бы власти она не служила.
— Заткнулись, — шикнул командир, — я что-то видел.
Все стали напряжено вглядываться в приборы наблюдения, но, как на зло, машину заволокло густой пылью.
— Вспышка справа! — взревел командир.
Не успел он это сказать, как в головной БТР прилетела ракета и оттуда вырвался высокий столб огня.
— Убирай это ведро с болтами отсюда! — истерическим голосом кричал командир мехводу. — Назад, назад! — дрожащими руками мехвод переключился на заднюю передачу, вдавил педаль в пол и начал отъезжать от подбитой машины. — Огонь по тем кустам! — продолжал командир. — Давай, давай! — БТР начало шатать от громких и методичных выстрелов. Рубку заполнило пороховыми газами. — Выпускай десант! — на автомате мехвод нажал на кнопку. Задние двери открылись и из недр БТР-а высыпалась перепуганная пехота. — Огонь, пока не скомандую отбой! Отъезжай из этого дыма! Быстрей!
Показалась ещё одна вспышка. Ракета пролетела прямо над башней и врезалась возле колёс, разорвав трансмиссию и нескольких пехотинцев.
— Повреждена трансмиссия! — докладывал мехвод. — Или двигатель! Короче приехали!
— Зараза! — испуганно крикнул наводчик, глядя в прицел. — Беспилотник!
Услышав, что сказал стрелок, глаза командира расширились.
— Сбивай его! — кричал тот.
— Не могу! — с отчаянием в голосе ответили ему. — Он в мёртвой зоне!
— Ай, чёрт, — бросил командир и со всей силы ударил по стальной обшивке. — Выбрасываем дымовые и вылезаем!
Ярослав открыл нижний люк, взял автомат, бросил дымовую гранату и через несколько секунд нырнул за ней. Всё округу заволокло белым дымом. Из белой ваты выбегали и скрывались обратно пехотинцы, стонали раненные, сквозь пелену пробивался яркий свет огня, а запах гари стоял настолько отвратительный, что на миг захотелось вернуться обратно. Мехвод выполз из-под днища БТР-а, полностью вымазавшись в пыль и сажу. В башне выглядывал застывший труп. К своему ужасу Ярослав признал в нём своего командира. В голове зияло алое пулевое отверстие. Снайпер. Не спасла даже дымовая завеса.
Не успел мехвод это осмыслить, как с неба прилетела ещё одна ракета, попав точно в цель. Взрывная волна отбросила Ярослава и тот потерял сознание.
— …бомбовый удар! — раздавалось где-то за границами сознания. — Сровняйте их с землёй! И сбейте эту «люстру», пока она ещё кого-то не взорвала!
Ярослав с трудом открыл глаза. Обзор заволокло липкой плёнкой и он с трудом смог от неё избавиться. Сознание помутилось, мехвод едва понимал где он и что происходит. Одна мысль оставалось ясной: дело Хартии нужно выполнить до конца.
Со всей силы сжав ствол автомата он поднялся и быстро побежал к укрытию. Хартийцы отстреливались из-за остовов подбитой техники. От расплавленной брони ещё отдавало жаром. Командир с кем-то пререкался по рации и будто не замечал, что радиста сразила пуля. Раненый задыхался из-за пробитого лёгкого, пока его вовсе не покинула жизнь.
Вскоре в небе показалось два острокрылых истребителя. Со свистом они набросились на беспилотник и короткими очередями оторвали ему крыло. Белая птица, крутясь вокруг своей оси, штопором полетела вниз, а затем оповестила всех о своём падении громким взрывом. Сделав круг, Соколы Левандовского спикировали на холмы, где засели конфедераты, и скинули туда бомбы. Поле боя заполонили огромные земляные фонтаны, а самолёты, под радостный крик солдат Хартии, возвращались обратно на базу. Затем всё неожиданно стихло.
Ярослав шёл во главе одного из отрядов, проверяя поражённые позиции противника. Тела перемешались с землёй, из-под недр выглядывали скованные судорогами конечности, будто моля, чтобы их вытянули из смертельной ловушки, а от о всюду уже слетались мухи и падальщики, чтобы устроить кровавый пир.
Внезапно загрохотал пулемёт, смяв нескольких хартийцев. За его рычагами стоял огромный, будто медведь, конфедерат и с нечеловеческим криком продолжал вести огонь. Отважный хартийский огнемётчик подполз к пулемётному гнезду почти в плотную и длинным языком пламени заставил пулемёт замолчать.
Тихий хлопок.
Пуля попала в баллон с топливом и пламя окутало огнемётчика, заставляя того вопить от нечеловеческой боли, пока огонь не поглотил его полностью.
«Чёртовы снайперы», — с яростью подумал Ярослав и с криком запрыгнул на снайперскую позицию.
Мехвода встретили ударом под дых, тот полетел кубарем обратно, на ходу направляя автомат. Но взглянув на лицо снайпера, Ярослав оторопел.
«Девушка?!»
Секундной заминки хватило, чтобы снайпер с животным рычанием выбил из рук мехвода автомат и повалил того на землю.
«Но почему?»
Ярослав с непониманием глядел на девушку. Та, тяжело дыша, направляла на него пистолет. В её глазах он заметил долю сожаления, но лишь на миг. Не успев подумать как же она похожа на ту, кто ждёт его дома, как выстрел оборвал незаконченную мысль.
***
Саманта осторожно пробиралась к пулемётному гнезду. Оттуда ещё шёл дым, а вокруг вперемешку лежали трупы конфедератов и хартийцев. У самого пулемёта, тихо постанывая, лежал, опёршись об валун, Бернард. Его лицо обгорело, глаза полопались, а там, где когда-то были тоненькие усики, надулись уродливые тёмные волдыри.
— Кто… здесь? — хрипя, спросил Бернард.
— Я, командир, — спокойно ответила Саманта, понимая, что ничем не может ему помочь. — Спокойно, Медведь, я рядом, — она взяла его за руку.
— Спасать меня… уже бессмысленно… — он залился тяжёлым кашлем и комок густой крови попал прямо на щёку Саманты. — Мастер сержант…