"Пролетарский поэт" из Новгорода Н.В.Зарницын в феврале 1922 года шлет в московские газеты и Троцкому, "вождю Красной Армии и мировой революции", стихи:
Подобные вирши, статьи и заметки в центральных, красноармейских и зарубежных газетах (а их было много) отражали восхищение многих людей "вождем революции".
Вероятно, первой биографической книгой о русском революционере стала работа Г.А.Зива, его старого школьного товарища, который уже в 1921 году в Нью-Йорке выпустил небольшую книгу "Троцкий. Характеристика. (По личным воспоминаниям)"[4]. Были и официальные биографии. По постановлению ЦК (в мае 1924 г.) была подготовлена биография "Бронштейна (Троцкого) Льва Давидовича, с кличками "Львов", "Н.Троцкий", "Яновский", литературными псевдонимами "Антид Ото", "Тахоцкий", "Неофит" и другими". Пятистраничный официоз сопровождается партийной справкой: "Биография тов. Троцкого и перечень его литературных работ составлены тов. Бошем по поручению Истпарта (отдела ЦК по изучению истории партии и Октябрьской революции. — Д.В.) и предназначаются для хранения в Истпарте в Секретном отделе, откуда они будут выдаваться научным работникам"[5].
Эти первые биографии достаточно спокойны и поверхностны. В них схвачены лишь внешние факты жизни Троцкого, но скрыто главное в портрете революционера: одержимый ложной идеей мощный интеллект.
Через полтора десятилетия образ Троцкого предстанет уже зловещим, кровавым, отвратительным, особенно в официальных документах. В докладе И.В.Сталина на февральско-мартовском (1937 г.) Пленуме ЦК ВКП(б) троцкисты, как и сам "главарь" течения Троцкий, характеризуются как "оголтелая банда вредителей, шпионов и убийц"[6]. В советской печати тех лет Троцкий изображался как средоточие всех зол и пороков — от шпиона до растлителя душ. Столько хулы, сколько за последние полвека выпало на долю Троцкого, думаю, не доставалось никому.
Постепенно эта мгла хулы рассеивается. Неудивительно: вместо старых мифов и нелепостей появляются новые, вроде тех, что Троцкий был кровожадным маньяком, человеком, жаждавшим только личной власти, что он во всем был предтечей Сталина.
Прошло немало лет, прежде чем о Троцком заговорили объективно — как о личности, которая символизирует не только радикализм коммунистической Идеи, ее бескомпромиссность и утопичность, но и трагедию реализации большевистских программ. Троцкий стоял у истоков создания Советского государства, был одним из главных архитекторов советской тоталитарной бюрократической системы, которая сейчас столь болезненно демонтируется в гигантской стране.
Судьбе было угодно так распорядиться, что Троцкий смог синтезировать в себе непоколебимую веру в коммунистические идеалы и преступную беспощадность пролетарской диктатуры, смог стать одним из вдохновителей красного террора и его жертвой. Думаю, что Троцкий — уникальный индивидуум в том смысле, что соединил в себе как некоторые привлекательные черты русских революционеров, так и крайне отталкивающие, те, что характеризуют большевизм.
Еще на рассвете века Троцкий прочел провидческие строки неукротимого бунтаря Кропоткина: "Каждый революционер мечтает о диктатуре, будет ли это "диктатура пролетариата", т. е. вождей, как говорил Маркс, или диктатура революционного штаба, как утверждают бланкисты… Все мечтают о революции как о возможности легального уничтожения своих врагов при помощи революционных трибуналов… Все мечтают о завоевании власти, о создании всесильного, всемогущего, всеведущего государства, обращающегося с народом, как с подданным и подвластным, управляя им при помощи тысяч и миллионов разного рода чиновников… Все революционеры мечтают о "комитете общественного спасения", целью которого является устранение всякого, кто осмелится думать не так, как думают лица, стоящие во главе власти… Наконец, все мечтают о том, чтобы ограничить проявления инициативы личности и самого народа… чтобы народ избрал своих вождей, которые и будут думать за него и составлять законы от его имени… Вот тайная мечта 99 процентов из тех, кто называет себя революционерами"[7]. В книге Кропоткина из библиотеки Троцкого, составленной для него А.Бутовым, этот большой кусок текста подчеркнут, а на полях стоит вопросительный знак. Возможно, сия мета сделана Троцким. Но поразительно, что он и его сотоварищи по большевистскому руководству, осуждая на словах умозаключения, подобные кропоткинским, последовательно действовали в соответствии с этой методологией.