***
Группа алчных преследователей стала катастрофически отставать. За спиной беглеца послышались отчаянные крики и злобное полное нечеловеческой ненависти рычание. Четвероногий страж невинности прекрасной Сепфоры напал на уже разбогатевших в своих мыслях азартных хуцпанов. Зрелище должно быть было крайне эпическое.
«У шлимазлов ведь в руках палки, – злорадно подумал Моисей. – А общеизвестно, что любая мало-мальски уважающая себя египетская собака ненавидит иудеев с палками в руках».
Хоть в чём-то да повезло. Но как видно быстро отбились от злобного собакена нищие иудеи и стали брать отдыхающего у дерева запыхавшегося Моисея в кольцо. Будущий пророк понял, что самое время с боем выходить из окружения и со словами «Вам здесь не тут!» ринулся в заросли напролом, чуть не сбив с ног какого-то зазевавшегося ночного путника покрытого с ног до головы известковой пылью. Путник мирно шёл себе по дороге никак не ожидая попасть под ноги сумасшедшему потному бородачу, весящему как молодой упитанный бычок.
- Шоб ты так жил, как я на это смеялся! – крикнул вслед явно безумному незнакомцу бродяга, подбирая корзину с нехитрым скарбом.
Заросли у дороги вскипели будто сквозь них ломилось стадо взбесившихся зебр. Одинокий путник, прижав корзинку к груди попятился к обочине дороги, а из кустов тем временем вывалились двадцать пять раскрасневшихся головорезов, вооруженных длинными палками. Правда у некоторых палки были сильно изгрызены, а одежда во многих местах разорвана демонстрируя сквозь прорехи волосатые ляжки.
- Вот он! – хрипло взревел один из очередных ночных сумасшедших. – Голем!
- Кт-т-то я? – указал на себя пальцем ничего не понимающий бедолага.
- Ну таки не я же? – громогласно расхохотался здоровяк. – Глядите, весь серый даже волосы. А мы тебя всю ночь ищем, все ноги себе в темноте отбили, а он полюбуйтесь-ка спокойненько себе по дороге гуляет. Хватайте его, шнореры, награда за него тысяча шекелей серебром!
- Гева-а-а-а-лт! - истошно заорал случайный путник, швыряя в разбойников свою корзину и резко срываясь с места.
***
Моисей всё это время отсиживался в глубокой, но к счастью абсолютно сухой канаве. Сцена случившаяся на дороге была ему глубоко непонятна. Одно не вызывало сомнения, иудеи совсем обнаглели от постоянного безделья. Ишь ты чем занимаются, вместо того чтобы крепко спать после тяжёлого трудового дня. Вознаграждение в шекелях им подавай? Экая наглость.
Нужно было с этим что-то делать, причём чем скорее, тем лучше. Будущий пророк ещё больше утвердился в судьбоносной мысли, что серьёзные перемены неизбежны. Окончательно распоясавшихся соплеменников нужно было чем-то занять. Например, организованной борьбой за независимость против рабства и египетского ига, а не то грядёт час, когда эти бездельники чего доброго свой же древний род по миру пустят. С такими то заскоками.
Отряхивая мятую одежду, Моисей неспешно выбрался из ямы. Его занимала интересная мысль, что же стало с проклятым рыжим пёселем. Судя по количеству преследователей, тот никого насмерть не загрыз, хотя одежду многим изорвал в клочья.
«Ну и ладненько» – подумал бывший жрец и окольными путями побрёл обратно в дом мадиамского священника объясняться. Хотя как тут объяснишься? Куда ни глянь, всюду он виноват. Время подумать ещё было, но нужные слова не находились. Как объяснить внезапное появление Сепфоры ночью в комнате статного красавца неженатого мужчины? Сказать нечто типа «не виноватый я она сама таки пришла!».
Да кто же в здравом уме в такое-то поверит?
Что говорится проблема.
***
Только к утру, когда полностью рассвело, добрался Моисей до дома старого Иофора. Местность будущий пророк совершенно не знал, но нашлись добрые люди, указавшие верную дорогу, хотя и хихикали при этом неимоверно, как видно уже прознав о случившейся в семье мадиамского священника неприятности.
- Значит сам пришёл, – такие были первые слова отца прекрасной Сепфоры. – Ну, проходи, коль пришёл, разговор один есть.
Моисей хорошо понимал, что это за «разговор». Он бы многое отдал за то, чтобы этого «разговора» вообще не было, но ничего не поделаешь, придётся объясняться.