Например, оазис под названием Елим, славился своими семьюдесятью финиковыми пальмами и двенадцатью источниками кристально чистой воды. Понятное дело, что финиковые пальмы тут же объели, а источники слегка замутили, но то были издержки долгого пути, где не было ни еды, ни воды, а правила лишь жестокая к людям стихия.
На ночлег остановились в пустыне Син между Елимом и Синаем. Медленно ползущее к горизонту солнце палило немилосердно и в довершении ко всем неудобствам внезапно кончились запасы продовольствия и воды.
- Значит сожрали всё и выпили, – гневно орал разъяренный не на шутку Аарон. – А не я ли говорил вам проявлять сдержанность. А не я ли запрещал вам использовать драгоценную в пустыне воду для каждодневного омовения ног.
- Но гигиена прежде всего, – возражали ему иудеи. – Что подумает фараон, когда настигнет нас. Мы желаем принять бой и уйти в царство небесное чистыми телом и помыслами.
- О горе мне с ними! – схватился за чернявую голову могучий Аарон. – Видит Яхве, я когда-нибудь поубиваю шлимазлов вот этими самыми руками. Передушу как слепых котят.
- В чём дело, друг мой? – обеспокоено спросил появившейся из-за ближайшего бархана Моисей, возвращаясь после очередной «молитвы». – Я слышу необузданный кипящий гнев в речах твоих.
- Это стадо баранов… - Аарон указал дрожащим пальцем на оскорблено отворачивающихся соплеменников. – Эти непостижимые ослы истратили всю воду.
- Как? – удивился Моисей. - Ведь мы как следует запаслись ею, когда покидали Елим.
- Запаслись да видно недостаточно. Наверное, даже если бы каждый из этих напыщенных дураков нёс за спиной по маленькому колодцу, им бы и того было мало.
- Но как они таки могли за такое короткое время потратить ВСЮ воду? – всё никак не мог взять в толк недоумевающий пророк.
- Они, понимаете ли, принимали ванну, – презрительно бросил Аарон и как безумный забегал кругами.
- М-да, проблема… - сконфуженно пробормотал Моисей и, развернувшись поспешил в обратном направлении за всё тот же бархан. – Я помолиться…
Кто-то из иудеев удивлённо пожал плечами, но нашлись и такие, кто покрутил пальцем у виска. Все эти проявления неуважения были тут же замечены зорким Аароном и окончательно вышедший из себя здоровяк принялся за профилактическую воспитательную работу. Моисей вернулся к соплеменникам как раз в тот самый момент, когда могучий Аарон уже заканчивал, стегая заранее припасённым хлыстом, последнего из оставшихся охальников.
- Вот тебе, вот тебе, зар-р-р-раза носатая!
Наказуемый по мягкому месту Авнер Шац не оставался в накладе, умело костеря мучителя по матери и тем самым прибавляя себе и без того немалой вины. Порка грозила затянуться до ночи и Моисей поспешно прервал экзекуцию громким замысловатым возгласом:
- Не время для учёбы, брат мой, ибо жизнь и только жизнь имеет право учить человека как жить и как оставаться человеком даже там, где любой другой на его месте потерял бы людское обличье.
Поражённые глубиной мудрости изречения экзекутор и его жертва мирно расстались, смущённо пожав друг другу руки.
Увидав Моисея, разомлевшие на солнышке соплеменники невероятно оживились, противно завыв на разные голоса:
- Дайте, наконец, нам пить.
- Даешь водицы студеной.
- Как не совестно тебе взирать на наши телесные страдания.
- Ша! Бесстыжие! – прикрикнул на собратьев Аарон и, демонстрируя навыки опытного каторжного надсмотрщика, хорошенько прошёлся хлыстом по покатым упитанным спинам. – Швыцеры зажравшиеся, только и знаете что ныть и требовать. Просите у великого пророка воды? А сами что? Разве кто-то из вас сделал хоть что-нибудь полезное сам? Желаете жить на всём готовом? Жрать и пить в три горла за чужой счёт?
- Да, таки желаем! – донеслось хором ему в ответ.
Длинный хлыст с визгом рассек горячий воздух.
- Что вы так укоряете меня? – патетически воздев руки к небу воскликнул Моисей. – Что искушаете господа?
Но соплеменники не желали никак успокаиваться.
- О, если бы мы умерли от руки господней в земле египетской… - на разные голоса выли они, - когда мы сидели у котлов с сочным мясом, когда мы ели чужой сдобный хлеб досыта и горя не знали, ибо вывели вы нас в эту пустыню на погибель, чтобы всё собрание уморить лютым голодом.
«Ишь ты как научились изъясняться? – с удивлением подумал Моисей. - Прямо как по писанному. Хоть бери и садись излагай на папирусе подробную летопись исхода».