Толпа призадумалась.
- В самом-то деле, - сказал кто-то, - форменное безобразие… Что они там вообще себе думают? Чем им не понравился этот достойный чернобородый статный иудейский юноша?
- Точно – подхватили прочие горожане.
- Разве он не красив? – вскричал не на шутку разошедшийся Исаак. – Посмотрите, как он высок, черноволос, поглядите какая у него великолепная борода.
- Да, борода что надо… - согласились в толпе. – Эй, парень, за сколько её продашь?
- Борода не накладная, - тут же поспешил уточнить Исаак. – Вся как есть натуральная.
- Даю сорок шекелей серебром!
- Борода не продаётся…
- Пятьдесят шекелей золотом!
Неизвестно чем бы закончился весь этот торг, но по приказу Самсона настырные покупатели были отловлены Големом и изгнаны с площади с большим скандалом.
- Безобразие…
- Позор… Шанде ун а харпе!
- Смерть филистимлянам…
В общем как всегда среди иудеев громко покричали да разошлись, но нехороший слушок по городу всё же пополз. Как говорится, не успели Иссак с Самсоном даже сандалии развязать, как к ним тут же подошёл богато одетый смуглолицый мужчина, представившийся отцом прекрасной Руфи.
- Меня зовут Абидом и вы, благородный юноша, отныне желанный гость в моём доме.
Было видно, что эти слова даются знатному филистимлянину с большим трудом. Произнося их, он презрительно кривил губы, неприязненно морщил благородный нос и гневно шевелили кустистыми бровями. Но ничего не поделаешь, пришлось пойти на уступки. Ведь теперь нежеланному жениху так просто не откажешь. Всё-таки герой как ни крути, а героев как известно обижать нельзя. Того и гляди бунт начнется, а кому скажите на милость такое в те времена было нужно? Горожане бучу поднимут и пойдут жечь дома знатных филистимлян. Такого ещё ни разу не бывало, но мало там чего.
То-то!
***
Намылили значит находчивые иудеи свои сандалии в гости к невесте. В тот же день прикупили новую одежду (даже Голему приобрели расшитую фальшивым золотом набедренную повязку) и всем составом двинулись на смотр прекрасной Руфи.
Простой семитский народ внимательно следил за происходящим и крупные булыжники в тот день были на улицах Фимнафа большой редкостью, так как каждый более-менее увесистый камень грелся за пазухой мятежных духом горожан.
Без особых приключений добрался Самсон со свитой до высокой каменной ограды богатого дома. Два раза постучал и врата отворились. Забавная троица переглянулась и… канула в неизвестность.
За роскошными отделанными серебром (но только с внутренней стороны, ибо с внешней серебро бы давно отодрали) створками открылся великолепный густой сад. Дежуривший у ворот привратник (закованный в боевые доспехи солдат) решительно изображал каменную статую и на все расспросы Исаака реагировал однообразно, иными словами никак, тупо смотря перед собой немигающим взглядом.
- Уважаемый, а уважаемый, - всё не унимался Исаак, - куда нам таки идти не подскажешь?
В ответ молчание.
- Нас уже ждут в доме?
Решительно никакой реакции.
- По нашему поводу давались какие-то распоряжения?
Тишина.
Поистине бесконечному терпению Исаака пришёл конец и он прямо как есть спросил у неподвижного привратника, делали ли ему в детстве обрезание и если делали, то как именно и почему напутали с местом, оттяпав язык.
На обидные слова странный страж тоже никак не отреагировал.
Самсон, наблюдавший за всем этим представлением со стороны, утомлённо зевнул и, щёлкнув пальцами подозвал задумчиво нюхающего великолепные розы Голема.
- Самуил, разберись, бикицер!
Голем коротко кивнул и через мгновение молчаливый филистимлянин легко перепорхнул через высокий забор, не издав при этом как ни странно даже малейшего звука. Послышалось громкое приземление и тут же мощный дробный грохот. Заинтригованный Исаак сунул свой длинный нос за ворота.
Оглушённый филистимлянин лежал невдалеке, погребённый под грудой плоских булыжников. Вокруг как ни в чём не бывало прогуливались простые иудейские граждане: вели неспешную беседу, любовались местными красотами, спорили о политике.
- Ну что там? – нетерпеливо спросил Самсон, которому хотелось поскорее увидеть невесту.
- Народный гнев в своём наивысшем проявлении, – вернувшись в сад, торжественно провозгласил Исаак и, не удержавшись, открутил серебряный завиток на внутренней отделке ворот. – Граждане прячут в рукавах длинных одежд увесистые булыжники. Как только увидели выпорхнувшего из-за ворот филистимлянина так сразу камнями его и закидали. Хорошо что тот дурак в боевых доспехах. Скорее всего выживает.