– Уходи, Этьен.
– Не злись, Нина. Признай, ты имеешь обыкновение окружать себя странными личностями.
– Да, я злюсь! Ты явился сюда, чтобы облегчить совесть? Ну вот, сам видишь, со мной все в порядке, можешь возвращаться в Лион. И не смей очернять единственного человека, поддержавшего меня в минуту отчаяния и ничего не потребовавшего взамен!
– Пока не потребовала. А в один несчастный день пошлет тебя на панель.
– Убирайся, Этьен!
– Как скажешь…
– Спасибо, что заглянул.
– Ты все та же зануда.
– Стараюсь.
Нина уже жалеет, что погорячилась. Ей хочется задержать его и начать разговор с нуля. Этьен пришел предложить решение, у него были добрые намерения. Нужно, чтобы он понял: она останется в приюте, с Лили.
– Я кое-кого встретил, – сообщает он с порога.
– Желаю счастья.
– Звони в любой момент… Номер прежний…
– Я не включаю телефон.
Они обмениваются последним взглядом. Нина касается ладонью его щеки, он целует ей пальцы.
Этьен идет вдоль отсеков псарни. Двое молодых людей смывают шлангами грязь, волонтерка пристегивает поводок к ошейнику метиски колли и ведет ее гулять. На табличке, прикрепленной к решетке, записаны данные постояльца: ДЕББИ; ПОРОДА ОХОТНИЧЬЯ, СМЕШАННАЯ; СУКА, СТЕРИЛИЗОВАНА. Род. в 1999-м, В ПРИЮТЕ С 2001-го. Две другие собаки лают, виляя хвостами.
Лили окликает Этьена из своего кабинета:
– Видели Нину?
– Да.
– Она сказала, что ей страшно?
– Да.
– Вы ее друг Этьен?
– Да.
– Легавый?
– Угу…
– Сможете остановить психа?
– Нет.
– Решили дождаться, когда он ее убьет?
– Не вам мне приказывать, мадам. Я знаю, кем вы были и чем занимались.
– Это только мое дело, молодой человек.
Он сразу пожалел о сказанном, вина не на нем и не на этой несчастной, но доброй тетке.
– Извините…
– Принимается. Проехали…
– …
– Нина хорошая малышка. Когда мы встретились, она была самым жалким созданием на свете. Не стойте столбом, заходите и выпейте чашку кофе на дорожку.
Этьен подчиняется, садится в раздолбанное кресло напротив хозяйки приюта, она убирает бумаги, ставит на стол две кружки с дымящимся напитком. Элиана Фолон одета в зеленые нейлоновые брюки и длинный свитер с желтыми и розовыми помпончиками. Волосы убраны назад и скручены в фантазийный пучок большой черной заколкой.
– Вы читали мое дело? – спрашивает она.
– Конечно. Вас обвиняли в покушении на убийство.
– Он был грязным подонком.
– Я вас не сужу.
– Еще как судите, мой милый! Вы позволили себе прокурорский тон…
– …
– Но я вас простила.
– Как вы попали в это странное место? – интересуется Этьен.
– Я освободилась десять лет назад. Надзирающий офицер – мой куратор – нашел мне работу в Ла-Комели. Место уборщицы на заводе «Магеллан». Потом случилась одна история с собакой, я познакомилась с бывшей директрисой и через какое-то время сменила ее на боевом посту. Коротко говоря, собаки спасли мне жизнь. Теперь я их спасаю.
– Почему вы помогаете Нине?
– Она напоминает одну малышку из моей прошлой жизни. Ее выручить из беды я не сумела, сутенер меня опередил. Всегда замечаю страх в глазах девушек, Нина не исключение.
Этьен сжимает кулаки, до крови ранит ногтями ладони. Он ничего не знал… Тот еще друг, одно название, а не друг.
– Кого вы хотели укокошить?
– Моего любовника.
Ответ Лили удивил Этьена, он думал, она скажет: «Моего сутенера…» или «Моего сожителя». Женщина весело хохочет.
– Ну и рожа у вас! Я пошутила. Он был грязный тип. Однажды утром мы полаялись, мне не понравились его слова и слишком увесистая затрещина, и я пустила ему кровь. Он, слава богу, не подох, но шрам остался шикарный. От судьбы он не ушел, поймал от кого-то шальную пулю. «Оказался не в том месте не в то время», – скажете вы, а я возражу: «Добрый Боженька выбрал именно то место и тот момент, чтобы выдворить его со сцены».
82
29 декабря 2017
Мы сидим, обняв колени, на солнечной стороне парома, плывущего в Палермо. Этьен слева, Нина в центре, я справа. Воздух теплый, море наблюдает за нами. Устроились мы удобно, прислонились к бортовому лееру и созерцаем.
– Сто лет назад была Первая мировая война. Шла с 1914-го по 1918-й.
– С ума сойти, Нина, твоя голова по-прежнему полна всяких… всякого. Ты не меняешься, и я от тебя тащусь, как говорит мой сын. С чего ты вдруг задумалась о войне?