– Сочиняешь… – бросает Этьен. – Всем известно про платье… Листовки «Помогите найти человека» были расклеены по всему городу… И, кстати, что ты забыл на той дороге? У тебя в саду целый олимпийский бассейн! Ты никогда не ездил на озеро.
Эмманюэль Дамамм улыбается – горестно и зло, и Этьен чувствует жалость и отвращение. Денди растерял всю свою элегантность и чудовищно страдает. Он утратил контроль. Смотрел на Этьена – и не видел его, потерявшись в собственных мыслях.
– В день похорон я видел, как вы, ты и педик, заявились в дом почтальона. Потом ты ушел, один, зашел к себе, сел на мотоцикл. Сам не знаю, зачем я поехал следом. Мне хотелось столкнуть тебя с дороги. Я был не на «Альпине»… а на машине компании… Прощай, Больё, и помни: я удержался только из-за деда Нины. И из-за нее. Слишком много смертей для одной бедной девочки. Я видел, как ты растянулся на траве у озера, извини, рядом с муниципальной лужей, и начал пить, как полный идиот. В какой-то момент мозги у меня просветлели, и я спросил себя, что забыл в этом жутком месте, поехал назад в Ла-Комель и встретил Клотильду Марэ. Она шла по обочине дороги. Я развернулся и подобрал ее. Она сказала: «У меня свидание с Этьеном». Даже дебил заметил бы, что она по уши в тебя влюблена.
– Ты что-то сделал с Клотильдой? – Голос Этьена дрогнул.
– Да – доставил прямо к твоему мотоциклу. Ты – темная личность, Больё, так что не учи меня жить!
– Ты остался? Шпионил за нами?
– Нет. Вернулся домой.
– Врешь!
– Вы оба были мне даром не нужны, значение имела только Нина. Я мог ей понадобиться, значит, должен был сидеть дома, у телефона, мобильных тогда не было. И чудо случилось. Я почти потерял надежду, а Нина позвонила, попросила забрать ее. Она была одна с педиком…
– Кончай называть так Адриена.
– С чего бы? Ты питаешь к нему слабость? Тебе мало Нины?
Эмманюэль корчится от смеха. Его лицо искажено судорогой.
– Кстати, о Клотильде Марэ… Ты знал, что это я регулярно звоню легавым и сообщаю, что вы были вместе в тот вечер?
Этьену стоит невероятных усилий не броситься на гада. Нет, он не псих, а порочный манипулятор. Как это ни странно, признание Дамамма принесло ему некоторое облегчение. Он всегда думал, что анонимом, доносившим на него жандармам, был его собственный отец. Человек, который не любил сына и – вполне вероятно – мог обвинить его в худшем.
– Я позвонил на телевидение, когда дело снова открыли, – продолжает вещать Дамамм. – Как же мне хотелось, чтобы тебя посадили! А ты стал легавым… Ты обманщик, Больё. Давай, признайся, что убил Клотильду Марэ.
Этьен забывает, что решил вести себя сдержанно, и намеренно оскорбляет Дамамма:
– Я не сумасшедший, я не терроризирую женщин, и ни одна меня не бросила…
Эмманюэль схватил сковородку и так сильно ударил Этьена, что тот потерял сознание, не успев среагировать, а очнулся в луже крови, с лопнувшей надбровной дугой.
«Шрам будет сантиметра два, не меньше…» – подумал он. Дамамма рядом не оказалось. Этьен кое-как остановил кровь, злясь на себя за то, что спровоцировал сумасшедшего. Он обошел комнаты, проверил шкаф в спальне и убедился, что хозяин уничтожил все следы пребывания Нины в своем доме.
«Ладно, сбежал и сбежал, – утешал он себя, – ему же хуже. За нападение на представителя власти я могу его засадить. Если поймаю…» Дамамм нашелся на кухне, стоял у серванта с отсутствующим видом и стаканом воды в руке.
«Момент самый подходящий», – решил Этьен и сказал:
– Я знаю, где Нина…
Эмманюэль посмотрел на него с таким ужасом, как будто узрел дьявола во плоти. Он терзался два года, вел себя как взбесившаяся ищейка, а теперь, кажется, не хотел услышать правду. Раз цель достигнута, можно остановиться, а чем тогда жить?
Он тяжело опустился на стул, и Этьен заговорил, мягко и участливо. Тщательно подбирая слова.
– Я напал на след Нины. Информатор помог… Она живет в трехстах километрах отсюда. Счастлива, судя по всему. У нее есть мужчина, он лет на десять старше… И ребенок. Маленький мальчик по имени Лино, ему девять месяцев. Второй малыш родится весной… С сожителем она познакомилась на работе.
Эмманюэль хотел перебить мучителя, крикнуть: «Это невозможно, ее муж я!» – но слова застряли в горле. Уже нет…
Этьен продолжил, чувствуя себя садистом, прокручивающим нож в сердце жертвы:
– Нина работает в реставрационной мастерской. Ее мечта осуществилась. Ты ведь знаешь, она всегда любила рисовать… Мне жаль, Дамамм. Я всегда тебя не любил, но сейчас ты страдаешь и заслуживаешь правды. Нина поставила крест на тебе, на нас, Адриене, мне, моих родителях, Ла-Комели. Мы ее больше не увидим.