Сначала Нина не поверила Лили, когда та сказала: «Твой муж убился на шоссе…»
Следующей была мысль об Этьене. Что он сделал, уйдя из приюта? Что спровоцировал? Совпадения быть не может.
Через три недели после похорон Эмманюэля Лили с Ниной отправились на кладбище, навестить Пьера Бо. Потом они сходили к Эмманюэлю, которого положили в семейную могилу. Ге и Анри-Жорж поместили на черном мраморе табличку «Нашему любимому сыну» без фотографии.
Почему Эмманюэль ехал по встречной полосе? Произошла авария или он покончил с собой из-за того, что наговорил ему Этьен? Они виделись?
Этого она никогда не узнает. Нина вздрогнула и застыла, ощутив присутствие человека, чью фамилию все еще носила. Муж словно бы кружил вокруг нее, переполненный ненавистью за то, что он мертв, а сбежавшая жена – нет.
Она не вернется.
За воротами кладбища Нина включила телефон и услышала голос Эмманюэля из Зазеркалья, из далекой прошлой жизни. Десятки сообщений с угрозами, воплями, рыданиями и мольбами. «Где ты? Вернись, я тебе ничего не сделаю».
Она прослушала их все, до конца, надеялась услышать голос Адриена. Услышать: «Нина, это я».
Ничего.
Она все стерла и попросила Лили отвезти ее в офис Национального агентства занятости. Нужно встать на учет, чтобы найти работу, квартиру, новую жизнь.
86
31 декабря 2017
На пляже Аренелла готовятся праздновать сочельник. Человек сто палермцев, в основном живущих в домах с видом на море, разожгли гигантский костер. Поставили столы, застелили их бумажными скатертями, прижали углы вазами с фруктами, и каждый принес еду, посуду и выпивку.
Мы купили оливковое масло, большую фокаччу с травами и помидорами, разные салаты, соленую соломку и хрустящие хлебцы, миндаль, сицилийскую выпечку, виски, вино и присоединились к обществу.
Две огромные стальные кастрюли с кипящей водой ждут, чтобы в них засыпали лингвини. Их будут подавать с томатным пюре, давленым чесноком и пармезаном.
Все принарядились и выглядят очень элегантно.
Мы были бы почти счастливы в этой идиллической обстановке, среди шумных, веселых, жизнерадостных иностранцев, если бы сумели забыть о скорой разлуке и призраках Валентина и Мари-Кастий, пристроившихся к Этьену. Здешние люди светятся изнутри – как Нина, когда улыбается.
Этьен сегодня в белых штанах и белой рубашке. У него под глазами тени, он словно тает день за днем, яркий голубой цвет его глаз стал «жиже» – виноват, скорее всего, лекарственный коктейль, держащий его в состоянии перманентного оцепенения. И все-таки наш друг улыбается…
Мы с Ниной уверены, что завтра утром он совершит свой «побег».
Этьен все предусмотрел, но он не в курсе, что нам известен его план провести последнюю ночь в Палермо и уйти, оставив на столе деньги на паром и бензин. В детстве он подсовывал в наши рюкзаки денежки на конфеты в бассейне.
А еще Этьен в кои веки сам сочинит послание. Прощальное. Что-нибудь вроде «Спасибо, что составили компанию. Я умру спокойным…».
– «Помереть» или «памереть»? – спросил он, одеваясь перед выходом из пансиона.
Нина ответила как ни в чем не бывало:
– Конечно, «о», но глагол «жить» спрягать проще, там без вопросов.
Все мысли Этьена заняты выбором музыки для вечеринки. Он забраковал итальянские песенки, которые провоет в микрофон брюнетка под аккомпанемент гитариста с физиономией висельника. «Нет, только не в сочельник! Мы удалимся от общества и отпразднуем сочельник под любимую музычку!»
– У меня с собой диск, – откликаюсь я. – Сейчас Нина закончит, и я за ним схожу.
– Похорон не будет, – говорит Этьен, – но вы на всякий случай поклянитесь обойтись безо всякой там нудятины… Только рок. Причем альтернативный… Уяснили?
– Не сомневайся, сделаем в лучшем виде.
Мы на утесе, сидим в кружок, упиваемся теплым ароматным воздухом и видом звездного неба. Пахнет жареными помидорами, розмарином и живым огнем. Нина держит в левой руке альбом и рисует нас угольным карандашом, смотрит на лица, хмурится, как будто никогда раньше не видела, и возвращается к работе. На ней джинсы и белая рубашка Этьена, на спину накинут черный свитер. Она стройна, как в юности, черные глаза искрятся весельем. Наша подруга влюблена.
Я была рядом, когда она час назад звонила Ромэну Гримальди из пансиона. Нина сказала, что хочет сообщить новости о его машине, а когда он ответил, что заморозит праздничный ужин и дождется ее возвращения, рассмеялась по-детски радостно. «Даже если придется съесть его 15 марта будущего года, я все равно не начну без тебя».