– Можешь меня забрать?
– Где ты?
– У почты.
– Сейчас буду.
Минут через пять она подъезжает, и я залезаю в машину. Мы не виделись с прошлого лета. Она в синей пуховой куртке и теплом спортивном костюме. Синий цвет идет Луизе, ведь глаза у нее голубые. Сейчас она в первую очередь врач, а уж потом женщина, и за секунду сканирует меня с головы до пят. Только что, в моем доме, Нина точно так же оценила паштет в миске Николя.
– Домой? – спрашивает она.
– Да.
– Все в порядке?
– Да.
Запах Луизы пьянит меня, я смотрю на ее безупречный профиль и думаю: «Она сама нежность, но уж больно властная…»
– Спасибо, что ты здесь. В моей жизни. Что бы я без тебя делала?
Она печально улыбается.
Мы подъезжаем, и Луиза замечает стоящую во дворе машину.
– Нина здесь?
– Ушла.
– И оставила свою тачку?
– Она слишком много выпила и решила вернуться пешком.
– Не знала, что вы снова видитесь…
– Начали совсем недавно. Пересеклись случайно дважды за неделю, а до этого долго не встречались.
Луиза гладит меня по руке.
– Ты дрожишь…
41
17 августа 1994
14:00. Нина сидит на диване в столовой Больё, где троица так часто танцевала и веселилась. Она смотрит – и не видит – последних участников похорон, они что-то едят, перед тем как распрощаться и отправиться в дорогу.
Куда?
Все знакомые Пьера жили в Ла-Комели. Он никогда никуда не уезжал, а путешествовал посредством открыток, которые доставлял адресатам. Дамаммы уже ушли. Эмманюэль забегал ненадолго. Нина почувствовала: он хочет встретиться вечером, но не решается попросить о свидании. Или попросил? Она не запомнила. Кто-то накроет стол на кухне особняка, но ее там не будет. Через две недели она покинет Ла-Комель.
Остается решить, кто займется животными. Мари-Лор и Жозефина взяли это на себя, первая приютит собаку Паолу и двух котов, вторая – двух других, самых старых.
После Марселя Нина ни разу не была в их с Пьером доме. Матери Этьена и Адриена строго-настрого запретили ей даже приближаться к нему, как будто знали, что старый почтальон перед смертью заминировал сад или что несчастье случилось именно там.
Жозефина утром и вечером кормила и выгуливала Паолу, открывала ставни и окна, чтобы проветрить дом.
Теперь настало время вернуться. Нине хочется сбежать от всех, увидеть свою комнату, привычные вещи. Она сделает это одна. Встретится с реальностью лицом к лицу. Выберет удобный момент и незаметно выскользнет из дома, потом позвонит ребятам и позовет их к себе. Но сначала потребуется одиночество. Нина постарела, потеряв деда, она шевелится с трудом, как столетняя старуха.
Солнце все так же поджаривает окружающий мир, и Нина невольно задается вопросом: каково деду под землей, тепло или холодно?
Она бредет по теневой стороне улиц и через несколько минут оказывается у дома, толкает калитку, видит Паолу, спящую под деревом в корзине. Пьер когда-то поставил ее рядом с креслом-качалкой, где любил дремать после дневного перекуса. Нина садится, закрывает глаза и запускает руки в собачий мех, в ногах укладываются две кошки.
«Жизнь никогда не станет прежней… Идиотская фраза из дурацкого сериала, – думает Нина, но это не меняет сути дела: – Жизнь никогда не станет прежней!» Жизнь с дедом была тихой и спокойной, счастье избаловало ее. Когда они виделись в последний раз? Вечером, в саду, за ужином. Она сказала: «Спокойной ночи, дедуля» – и даже не поцеловала его в щеку, а когда встала утром, Пьер уже укатил на работу. Потом был Марсель, сумасшедший побег от реальности с Адриеном, готовым положить жизнь, чтобы хоть на два дня отодвинуть от нее грядущий ужас. Он выказал силу? А может, слабость? Молчал, боясь, что в одиночку не справится с горем Нины, вот и увез ее, а грязную работу оставил Мари-Лор. Фу, какие гадкие мысли, Адриен ее друг, а она… И все-таки, чем была марсельская эскапада – проявлением любви или трусостью?
Нина толкнула дверь дома, и ей сразу стало не по себе, к горлу подступила тошнота, закружилась голова, как будто она попала в незнакомое и враждебное место.
Она хотела остаться одна, разобрать вещи Пьера, попытаться осмыслить его уход, но, перешагнув порог кухни, увидела, что шкафчики пусты. Кто-то выгреб все, даже солонку с перечницей, и не потрудился закрыть дверцы. Остались только стол и стулья. Нина машинальным жестом открыла холодильник, поняла, что его отключили, опустошив полки. Это напоминало подготовку к переезду.