Она не отвечает. Кивает на пса, укрытого одеялком и не спускающего глаз с них обеих. Точь-в-точь обвиняемый в ожидании вердикта присяжных.
– Как мы его наречем? Ноэль? Мария?
Симона гладит новичка.
– У нее шерсть неопределенного цвета, какао-беж-коричневая.
– Значит, будет Корицей, – решает Нина.
Выгуляв всех собак, вычистив отсеки, приласкав и накормив постояльцев, они освобождаются. 15:00. Хорошо, что пришли две волонтерки и помогли с выгулом. Здания старые, и в холодное время года Нина в нарушение всех правил засыпает полы соломой и кладет лишнее одеяло во все корзины и внутрь ниш.
Зимой Симона варит мясную обрезь, которую оставляет для нее мясник. Нина ненавидит запах, исходящий от больших тазов, но эта пища согревает животных и придает им сил. Перед уходом Симона фотографирует Корицу, а Нина размещает портреты в социальных сетях.
Найденна сегодня утром. Была привязана к ограде приюта. Возраст: около года. Порода не идентифицирована. Знаете хозяев, сообщите нам.
Заранее благодарны.
Давать подобные объявления абсолютно бессмысленно, но Нина надеется, что кто-нибудь пожалеет Корицу и возьмет к себе. Усыновления подобны розыску пропавших: чем больше времени проходит, тем меньше шансов получить хорошие новости.
Машина приюта исчезла с моего двора. Должно быть, Нина пришла совсем рано, так что я ее не услышала.
Записки нет ни в почтовом ящике, ни в корзине Николя, ни под дверью. Могла бы черкнуть пару фраз: «Пока, увидимся, обнимаю, счастливого Рождества, позаботься о себе, была рада повидать тебя…»
Могла, но не черкнула.
Господи, ну что за ерунда, о чем я только думаю!
Я сочинила короткую заметку для читателей газеты, сообщила, что разыскные мероприятия в Лесном озере свернуты. Рядом с местом, где нашли машину, не обнаружили ни одного тела. Не найдены ни драгоценности, ни оружие. Считается доказанным, что имелась всего одна жертва, находившаяся внутри проржавевшего автомобильного остова.
Добавляю информацию, полученную от одного лакомельского жандарма: останки обнаружили не на пассажирском месте рядом с водителем, а сзади. Самоубийство? Несчастный случай? Убийство? Сейчас мы можем только предполагать… Время покажет.
Прошлой ночью мне приснилась Клотильда Марэ. Она сидела на моей кровати. Кошмар. Я очнулась вся в липком поту и, кажется, кричала во сне.
«Знаешь, Виржини, совершенно невероятно, что мое дело в газете освещаешь именно ты». Она издевалась, почти кричала. Я отвечала, дрожа как суслик: «Брось, Клотильда, это же не ты в машине!» Она улыбалась мне, как в детстве, в коридорах лицея. Она улыбалась стене за моей спиной, и этой стеной был Этьен. Я обернулась: он был там, семнадцатилетний, и рыдал кровавыми слезами.
43
17 августа 1994
21:00. Адриен лежит на кровати в комнате Нины. Он слушает ее дыхание, время от времени она проваливается на несколько минут, просыпается, дрожа всем телом, говорит с ним, бормочет фразы, которые он силится разобрать. «Почему это случается со мной?», «Что со мной будет?», «Кто обокрал дом?», «Думаешь, дедуля видит нас оттуда?», «Ты веришь в жизнь после смерти?», «Но он ведь не покончил с собой из-за нашего отъезда в Париж?», «Почему водитель его не заметил?», «О чем он думал в последний момент?», «Как мать узнает, что ее отец умер?», «Думаешь, она за мной придет?».
Вопросы, вопросы, одни и те же вопросы.
– Думаешь, я наказана за чтение чужих писем?
– Ты больше этим не занимаешься.
– Я снова начала…
Адриен гладит ее по волосам, успокаивает, уверяет:
– Я здесь и никуда не денусь.
– А если ты тоже умрешь?
– Я не умру.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю.
Паола громко храпит. Она не ведает, что очень скоро будет жить в другом месте.
Дом не принадлежал Пьеру Бо, он снимал его у города. Придется съехать. Все происходит стремительно и зашло слишком далеко, ее боль глубока, а судьба работает дорожным катком.
Жозефина и Мари-Лор уверяют, что она никогда не останется одна, что в их домах всегда найдется для нее место. Вот именно – место. Диван или кровать в гостевой комнате. Адриен напоминает: «Мы уедем в Париж, потерпи несколько недель, жизнь продолжится!» Нина чувствует себя хрупкой, как бокал из богемского хрусталя на рельсах, по которым на скорости 150 километров в час несется поезд. Ей кажется, что беда неотвратима.
Мари-Лор и Марк Больё отправились в жандармерию подать заявление об ограблении дома Пьера Бо. Соседи ничего не видели. Август, большинство людей еще в отпуске, чем и воспользовались преступники. Следов взлома не осталось, а когда жандармы услышали, что ключ хранился под цветочным горшком, стоящим у входной двери, они только руками развели: «А что же собака?» – «Она слишком стара, чтобы кого-нибудь покусать…»