– Куда дальше? – жизнерадостно спросил наемник, энергично потирая руки, чтобы согреть их. – По грунтовке на север, в сторону Малого Закозья?
– Увидишь. – Мне не хотелось терять время на разговоры, я надеялся еще сегодня пройти Любечскую Помойку.
– Да ладно, клиент имеет право знать. – Пригоршня, наоборот, был в настроении поболтать. Он махнул рукой на северо-северо-восток: – Закозье там, на час. А мы пока на два часа будем держаться.
Шнобель прищурился, оглядывая окрестности, что-то прикидывая.
– К Помойке? – догадался он.
– Молоток, – согласился Никита. – Идем, что ли?
– Ага, только это, вы идите, я тут дело сделаю, у забора, и догоню.
Федор поправил рюкзак и двинулся к заросшей кустами акации улочке, но мы с Никитой остались.
– Ты же клиент, вдруг чего случится. Мы ж тебя охраняем, – ответил на недоуменный взгляд наемника Пригоршня.
– Да я не маленький, парни! – широко улыбнулся Шнобель.
– Отвечаем за тебя, – строго возразил Никита.
– Да перед кем же? – наемник начинал уже нервно мяться на месте.
– Перед собственной совестью, – отрезал я, понимая, что мы только теряем время. – Давай, Рома.
– Ну вы хоть отвернитесь, – пробурчал Шнобель, отходя к забору.
Мы шли по небольшим кварталам, часто сворачивая на новую улочку, чтобы сохранить направление на северо-восток. Мутанты не жаловали этот район: уж очень часто тут устраивались облавы на собак и крыс. Но мы все равно двигались осторожно, после неожиданной стычки на вокзале, зорко поглядывали по сторонам, не убирая рук с оружия. Минут через десять домов стало меньше, земли – больше. Еще немного – и мы выбрались из города. Дальше начиналась собственно Зона, ее первый круг – Любечский лес.
Первым шел Никита в любимой ковбойской шляпе, рассекая высокую траву своими длинными ногами. За ним двигался Шнобель, я следом, контролируя его передвижения. В этом не было необходимости, наемник бывалый, но у нас так принято, когда мы кого-нибудь ведем. Замыкал Федор, все еще сонный.
Под ботинками шуршала трава. Мы пересекали под-сохший лужок, отделяющий последние дома от леса. Справа тянулась грунтовая дорога, уходящая на север. Дальше, километров через пять, она раздвоится, правое ответвление пойдет параллельно нашему маршруту.
Шнобель, кажется, подумал о том же. Он нервничал, уходя с хоженых путей, все оглядывался на дорогу.
– Слышьте, парни, вы уверены, что нам надо напрямик?
– Мы уже там ходили, не дрейфь, – утешил Пригоршня через плечо. Федор молча пыхтел под весом своего рюкзака, чуть не под завязку набитого патронами.
– Я, конечно, много в каких переделках бывал, лишней электрой меня не напугать. Но чтоб вот так лезть в самые аномалии… – Шнобель кивнул на лес, до которого оставалось несколько десятков метров, не больше.
– Вот тут ты не прав, Ромыч, – возразил Никита, не снижая темпа. – А когда ты не прав, так ты не прав. Я тебе вот что скажу, и Химик подтвердит. Мы не так чтобы очень давно в Зоне, но вот что подметили: мутанты и аномалии вроде как стараются поближе к людям держаться.
– Да ну? Бред!
Я берег дыхание (Никита у нас высокий, шаг у него широкий, за ним не так легко угнаться), но все-таки встрял в их разговор:
– Это не бред, а факт. Казалось бы, там, где люди, аномалий и мутантов должно быть меньше. Люди разряжают аномалии, уничтожают мутантов… Но все происходит ровно наоборот: больше всего аномалий по дорогам и на наиболее посещаемых тропах, а также вокруг населенных пунктов. И мутанты стараются держаться ближе к городам или сталкерским поселкам в Зоне. Жратвы им и в лесах хватает, но вот фактум эст фактум. Это по латыни, если что. Такой вот, Рома, парадокс.
Наемник потрясенно помолчал.
– Вы уверены? – наконец сказал он. – Ну, то есть, я всегда старался ходить по тропам, сами знаете… хотя если вы все больше напрямик, то, конечно… – Он обернулся, и я увидел, как он заинтересованно двигает своим крупным носом. – Глазастые вы, парни! А чем вы это объясняете?
– Вот тут и начинается самое интересное! – обрадовался Пригоршня и даже шаг замедлил. Я застонал.
– Никита, только не начинай опять…
– А что? – его было не сдвинуть с любимой темы. – Все же сходится, Химик! Сам же говоришь: стараются ближе к людям держаться. Короче, Шнобель, есть теория, что наша Зона возникла, потому что природа на людей обиделась. Так я считаю, что наше наблюдение как раз подтверждает эту теорию. Правда ведь?
– Вот это как раз бред. Природа неодушевленная!