—Да зачем же это делать, милостивый сударь, ледям же неудобно будет так ездить. Где это видано, чтобы попа леди так выпирала. Нет, если руль сделать выше, то леди не придется нагибаться к нему.
—А я тебе говорю, надо ниже,- уже сердился Вениамин, видимо, исчерпав все аргументы.
Пока дело не дошло до рукоприкладства ( или рулеприкладства?), я позвала:
—Веня, пойдем, прокатимся?
—О, Ева, объясни ты этому неучу, что руль надо опустить ниже, а не задирать еще выше.
—Веня, пойдем! Пусть он делает, как считает нужным. Так ты будешь единственным и неповторимым !
—Да? Я не думал об этом с этой точки зрения. Хорошо, пусть делает, пойдем-прокатимся.
Я села на велосипед, но из-за длинных юбок, пришлось слезть с него, так как убиться раньше времени не входило в мои планы. Когда мы отошли на значительное расстояние от людей и нелюдей с их чутким слухом, Веня спросил:
—Ты хотела о чем-то поговорить? Все еще думаешь, как сбежать и вернуться домой?
—Да, Вень, иногда думаю. Но мне объяснили, что это невозможно.
—Возможно, но очень трудно!
—Ты что-то узнал?- взволнованно вскричала я.
—Да, слуги не догадываются, что я очень разумный. Говорящий, эка невидаль, но на меня смотрят, как на домашнее животное, при котором говорят обо всем на свете, ничуть не стесняясь. В день летнего солнцестояния, между нашими мирами открывается проход. Но он в определенном месте, и с меткой бога там нечего делать. Я еще послушаю разговоры, может, узнаю еще что полезное. Время-то у нас есть, почти год еще ждать.
—Да, а за это время может многое измениться.
В это время мы пришли на берег реки, где Ева полюбила рисовать. Кажется, оно стало нашим местом. Глядя на течение реки хорошо думалось. Вот и я сейчас уселась на траву и задумалась.
—У каждого из нас на свете есть места,Куда приходим мы на миг уединиться.Где память, как строка почтового листа,Нам сердце исцелит‚ когда оно томится,*—пропела я, обнимая свои колени, и глядя на течение реки.
"Лена, какой же у тебя красивый голос! Спой еще что-нибудь, пожалуйста,"- попросила Лера. За последние сутки она не произнесла ни слова, все думала о чем-то, но закрывалась даже от нас.
—Что ты хочешь послушать?
"Не знаю. Что-нибудь душевное. У тебя есть любимая песня? Спой ее.”
—Любимых у меня много. Дай подумаю. Пожалуй, вот эта подойдет.
Я откинулась на спину, закинула руки за голову, согнула ноги в коленях и положила одну на другую, дирижируя себе носком туфли, как любила делать это дома. Платье задралось на живот, но я была одна, поэтому не стала его поправлять. По небу плыли облака, еще больше напоминая мне Москву.
—То ли за рекою, то ли за горою
Пела свою песню русская душа.
То ли отпускала, то ли отпевала
Всё, что здесь не стОит нынче ни гроша.
Пой, пой моё сердце.
Пой, пой моя радость,
Если больше ничего
Не осталось.
Эх, мороз покрепче, чтобы стало легче.
Да рвануть рубаху на груди лихой.
Где ж ты, наша сила, что ж ты нас забыла –
Русская, живая, смятая тоской?
Пой, пой моё сердце.
Пой, пой моя радость,
Если больше ничего
Не осталось.
Выйду на дорогу, помолюсь я Богу
И пойду, куда глаза мои глядят.
Ой, да прав не нажил и всё уже не важно,
Кроме своей доли нечего терять.
Пой, пой моё сердце.
Пой, пой моя радость,
Если больше ничего
Не осталось.
Толи за рекою, то ли за горою
Пела свою песню русская душа.**
И вдруг раздались аплодисменты. Я вздрогнула, и в первую очередь села и поправила платье, закрыв ноги, а уже потом оглянулась узнать, кто меня подслушал.
—Лена, ты замечательно поешь. И слова такие...точные для тебя.
Это был мой полуэльф. Он подошел ближе, и сел рядом, что наши плечи соприкасались.
—Я бы слушал тебя вечно. Спой еще что-нибудь.
—Да, спой нам, ку...девочка,—с другой стороны сел вампир. Я заметила, как он поправился, заметила и Лера.
"А ну-ка, пусти меня на минутку. Я сама ему спою."
Кажется, назревает скандал, но Лера должна высказаться, иначе нас ждет еще что-нибудь похлеще, чем вчерашнее происшествие. Я прикрыла глаза, пустила Леру, и вот уже на вампира в упор глядят карие очи, полные гнева. Сильно фальшивя, она запела:
—В бесконечном круженьеРазноцветных огнейПромелькнут отраженьемЭти несколько дней.И опять, как и прежде,Где-то там — впереди,Оживает надежда,Словно старый мотив.
Только я игрушка,Только я игрушка для тебя,Я твоя игрушка,Что прожить не может, не любя.
Мы о разном мечтаем,И с букетом цветовЯ бесцельно блуждаюВ лабиринтах из слов,Стал моею судьбоюЗаколдованный круг,Где как тень за спиноюБродит зависть подруг.
Только я игрушка,Только я игрушка для тебя,Я твоя игрушка...***,— последние слова Лера почти хрипит из-за непролитых слез, вставая с земли. Затем, взяв себя в руки, глубоко вздохнув, она произносит, почти успокоившись: