Береги себя, пожалуйста, будь осмотрительнее! Обещаешь? И с женщинами в отеле тоже. Чтобы не получилось скандала, как тогда в Швейцарии. У них либо ничего серьезно -го, либо крепкая хватка. А у тебя голова распухнет, хлопот не оберешься. Не надо, мой мальчик. Иначе мне не будет покоя.
Ну ладно, а то начинаю письмо и никак не кончу. Все! Ответь на мои вопросы. Ты часто забываешь это делать. Еду на вокзал.
Будь здоров! Минувшего дня не вернешь. И веди себя повежливее! А то ты иногда дерзишь, правда. Целую,
любящая тебя мама.
После ленча троица сидела на террасе. Кандидат наук Хагедорн показывал собрание своих произведений. Шульце внимательно просмотрел их и нашел весьма удачными. Началась оживленная беседа. Кессельгут курил толстую черную сигару, подливал друзьям кофе и блаженствовал во всех отношениях. Наконец он сказал:
-- Значит, сегодня вечером я отошлю пакет тайному советнику Тоблеру.
-- И не забудьте, пожалуйста, спросить, не найдется ли у него места для господина Шульце, -- сказал Хагедорн. -- Ты ведь не возражаешь, Эдуард?
-- Разумеется, нет, мой мальчик, -- кивнул Шульце. -- Пусть старик Тоблер постарается и что-нибудь подыщет для нас обоих.
Кессельгут взял папку с работами:
-- Я испробую все возможности, господа.
-- И, пожалуйста, пусть он вернет все работы, -- сказал молодой человек. -- Моя мать в этом отношении очень строга.
-- Само собой разумеется, -- сказал Шульце, хотя это его, собственно, не касалось.
Кессельгут погасил окурок сигары в пепельнице, кряхтя поднялся, что-то пробормотал и с грустным видом Ушел, Оказалось, что в дверях отеля стоял Тони Гразвандер с Двумя парами лыж на плече. Близился час третьего урока. Сегодня предстояло разгадать секрет поворота в упоре.
Эдуард и Фриц еще посидели немного, наметив план прогулки. Сначала, однако, они нанесли краткий визит снеговику. Бедняга таял.
-- Казимир плачет, -- уверял Хагедорн. -- У него нежная душа, Эдуард, как у тебя.
-- Вовсе нет, -- возразил Шульце. -- Он сел на диету, чтобы похудеть.
-- Будь у нас деньги, -- сказал Хагедорн, -- мы могли бы подарить ему большой зонт. Воткнуть в снег, раскрыть над ним. Без зонта он погибнет.
-- Что --деньги, --сказал Шульце,--даже если бы они были, самое позднее в начале марта здесь стоял бы один зонт, без Казимира. Привилегии богатых тоже не безграничны.
-- Ты говоришь так, словно раньше имел счет в банке, -- сказал Хагедорн, добродушно улыбаясь. -- Моя матушка утверждает, что богатство зачастую не что иное, как подарок провидения тем, кому в остальном не повезло.
-- Это было бы слишком справедливо, -- сказал Шульце.
-- И слишком просто.
Затем, углубившись в важные разговоры, они отправились к замку Кермс, по дороге посмотрели состязания крестьян в метании диска по льду и двинулись дальше вверх по течению замерзшего горного ручья; они карабкались по крутым склонам, скользили вниз, ругались, смеялись, пыхтели, молча проходили через белые перелески и с каждым шагом все больше удалялись от всего, что напоминало о последнем дне творения.
И вот он -- край света. Выхода нет никакого. Высокие отвесные скалы рассеяли все сомнения. Там, за ними, так сказать, явная пустота. Ничто.
С одной из скал низвергался водопад. Нет, он не низвергался. Мороз схватил его в свои объятия на лету. Он застыл от страха. Вода превратилась в кристаллы.
-- В путеводителе Бедекера этот водопад сравнивают с хрустальной люстрой, -- заметил Хагедорн.
Шульце присел на мерзлый корень сосны и сказал:
-- Какое счастье, что природа не умеет читать.
После кофе Хагедорн удалился к себе в номер. Шульце обещал вскоре прийти. Навестить котят и отведать коньяку. Но когда он вышел из читального зала и направился к лестнице, его задержал дядюшка Польтер.
-- У вас такой вид, будто вы скучаете, -- сказал швейцар.
-- Не ломайте себе голову из-за меня! -- посоветовал ему Шульце. -- Я никогда не скучаю.
Он повернулся, чтобы идти, но швейцар похлопал его по плечу.
-- Вот список. Рюкзак получите на кухне.
-- Мне не нужен никакой рюкзак, -- ответил Шульце.
-- Ошибаетесь! -- заявил швейцар, мрачно усмехнувшись. -- У нашей рассыльной заболел ребенок, корь.
-- Желаю ему выздороветь! Но какое отношение имеет бедное дитя к рюкзаку, который я должен взять на кухне?
Швейцар промолчал и стал раскладывать письма и газеты по секциям.
Шульце посмотрел на лежавший перед ним список и с удивлением прочитал:
100 открыток "Панорама Волькенштайна" по 15
2 тюбика клея
1 катушка темно-красных шелковых ниток
50 почтовых марок по 25
3 пачки (по 12 шт.) лезвий для безопасной бритвы
2 метра белой резиновой тесемки
5 кусков стирального мыла
1 пачка пирамидона (большие табл.)
1 пузырек чернил для авторучек
1 пара резинок для носков, черные
1 пара колодок для обуви, размер 37
1 пакетик мятного чая
1 металлическая щетка для замшевых туфель
3 коробки ментоловых леденцов
1 поводок для собаки, зеленый, лакированный
Часы (4 шт.) получить из ремонта
1 дюжина защитных очков
1 мал. бутылка березовой воды для волос
1 алюминиевая походная хлебница
Список продолжался, но Шульце пока и этого хватило. Он устало поднял глаза, засмеялся и сказал:
-- Ах вот оно что!
Швейцар положил на стол несколько купюр.
-- У каждого наименования проставьте цену. Вечером, рассчитаемся.
Шульце спрятал в карман список и деньги.
-- Где брать эти товары?
-- В деревне, -- дал указание швейцар. -- В аптеке, у парикмахера, на почте, у часовщика, в галантерее, в хозяйственных товарах, в магазине канцелярских принадлежностей. Поторопитесь!
Шульце достал сигару и, раскуривая ее, сказал:
-- Наверное, здесь я далеко пойду. Но еще неделю назад я и не думал, что когда-нибудь стану вашей рассыльной. -- Он приветливо кивнул швейцару. -- Надеюсь, вы не воображаете, что таким путем вам удастся досрочно выжить меня из отеля.
Дядюшка Польтер смолчал.
-- Позвольте осведомиться, чем вы намерены занять меня завтра? --спросил Шульце. -- Если не возражаете, я всю жизнь мечтал хоть раз прочистить дымовую трубу! Вы не можете распорядиться, чтобы завтра у трубочиста заболели зубы? -- И он удалился сияя.