— Государь? — злость Подопригоры мгновенно улетучилась, сменившись недоумением.
— Я вижу, ты ничего не понимаешь, воевода. В этом монастыре моя сестра томится. И эти, — мотнул я головой назад, — за ней пришли. А тут ты нежданно появился и помешал. Пошли выручать!
Я тронул коня, даже не сомневаясь, что сзади пристроится моя охрана во главе с Никифором и люди Подопригоры. О лучшей охране на данном этапе можно только мечтать.
По пути встретился предводитель дворянской конницы, что так безрассудно двинулся на выручку моему воеводе.
— Кто таков?
— Митька я, Воейков, — резво соскочив с коня, повалился мне в ноги бородач. — Твой верный холоп, государь.
— Я подумаю, как тебя вознаградить, Воейков, — благосклонно кивнул я дворянину. — Пока недосуг. Следуй за мной.
В монастырь нас впустили без задержки. То ли меня местный привратник признал, то ли присутствие в свите явно знакомого ему Воейкова сказалось, но мы ещё и доскакать не успели, а он уже ворота открывает. Оно и к лучшему. Иначе тумаками как его незадачливый коллега в Вологде, местный страж ворот бы не отделался. За воротами нас уже ждали.
— Государь, — склонила голову в поклоне пожилая монахиня, явно оставленная игуменьей в своё отсутствие за старшую.
— Где царевна? — рвущееся наружу нетерпение к разведению политесов не располагало. — Показывай!
— Людишек бы своих оставил за воротами, государь, — поджала губы монахиня, даже не пытаясь скрыть своего неудовольствия. — Здесь святая обитель. Здесь мужчинам не место.
— Ничего, — покачал я отрицательно головой. — Этот грех я на себя возьму. Веди говорю, не томи.
Ага. Мне ещё не хватало в одиночку сюда сунуться. У Шуйского не заржавеет и в Божьей обители своего конкурента убить. Понимаю, что это уже паранойя, но лучше я буду живым параноиком, чем мёртвым дураком. А на недовольство старой грымзы мне начхать. Пусть скажет спасибо, что я никаких репрессий к монастырю применять не собираюсь. Как-никак они мою сестру здесь два года в заточении держали.
Блуждание по монастырским переходам показалось мне вечностью. Монахиня, очевидно мстя за мой отказ, никуда не спешила, мерно вышагивая по деревянному полу. Наконец она остановилась перед одной из дверей, завозилась, перебирая связку ключей.
У, твари! Под замком сестру держали! Может, всё же разогнать это осиное гнездо? Пусть вон в Туруханске святую обитель основывают!
— Ты бы матушка поспешила, не доводила до греха, — всё же не выдерживаю я.
— Дай-ка, — Подопригора выдёргивает связку из рук опешившей монахини, быстро подбирает нужный ключ, со скрипом проворачивает в замочной скважине. — Готово, Фёдор Борисович.
Я замираю на миг, чувствуя, как бешено бьётся сердце в груди, тяну на себя дверь.
Ксения стояла посреди кельи, не сводя встревоженного взгляда с двери. Я застыл на пороге, не в силах сделать и шага, с болью вглядываюсь в меняющееся на глазах лицо. Осунулась то как, побледнела. Двухгодичное заключение ей явно на пользу не пошло. Да и этот подрясник с апостольником (чёрный платок завязываемый на затылке) её совсем не красит.
— Федя? — на смену тревоге в глазах сестры приходит узнавание замешанное на искреннем удивлении. — Ты как здесь?
— За тобой пришёл.
— Пришёл. А я уже и не чаяла, что свидимся, — Ксения продолжала стоять посреди кельи, словно боясь, что если сделает хоть шаг, видение без следа развеется. Только в глазах начали набухать слёзы да на губах появилась нечастая гостья — улыбка. — Мне сказали, что ты погиб.
Я всё же шагнул вовнутрь, прижал к груди тут же зарыдавшую сестрёнку. Подопригора деликатно прикрыл за мной дверь, давая возможность побыть с ней наедине.
— Я бы раньше пришёл да не знал, что ты здесь. Думал, у датского короля гостишь. Вот с Новгорода тебе весточку собирался послать.
— Поймали нас. Уже на третий день поймали! — шмыгнула носом Ксения.
— Да знаю теперь. Вот же, Семён. За что не возьмётся, всё прахом идёт. Даже тебя увезти не смог!
На выходе из монастыря нас уже ждали. Жители Тихвина успели подсуетится, выставив делегацию из лучших людей города во главе с игуменом Успенского монастыря отцом Иосифом.
— Благослови, отче.
Игумен благословил, размашисто перекрестив и выкатившийся следом возок с царевной и пополнив тем самым список моих сторонников, на созываемом в Костроме соборе.
— Здрав будь, царь-батюшка, — повалились в ноги стоящие за спиной бородачи. — Спас ты нас от раззора великого, татей от стен города прогнав.
— Так то не тати, — покачал я головой. — То воры, что на мою сестру, царевну Ксению умышляли. Порохня, — подозвал я своего воеводу. — Выяснил у пленных, кто они такие и кто их сюда привёл?