— Так не чужая она мне. Сколько вместе по Степи прошли! И не только с ней. Разве о таком забудешь? А помнишь, государь, как мы с тобой из плена ногайского сбежали. Вырвались! Не дали из себя басурманам рабов сделать.
— Сбежали… Каждый в свою сторону.
— Так там по-другому нельзя было, государь, — пожал плечами лжецаревич. — В одиночку больше надежды было на то, что уйти от погони получится.
— Пусть так, — мотнул я головой, решив не развивать эту тему. То, что было в прошлой, уже не важно. Важно то, что сейчас произойдёт. — Говори, зачем звал.
— Так под руку к тебе пришёл проситься, Фёдор Борисович. Покуда не было на Руси истинного царя, можно было и погулять. А вот как ты объявился — иное дело! Я как о том узнал, сразу к тебе мыслить стал. Вот и увёл из-под Тулы терских казаков да по пути сюда народишко собрал. А как услышал, что ты к Нижнему Новгороду с войском идёшь, тоже сюда заспешил. Скрывать не буду, — вновь по-звериному оскалился Илейко. — Сам хотел город взять да им тебе поклонится. Но видно не судьба. Вместе теперь его брать будем.
Вместе значит. Я с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться Илейке в лицо. Ишь, шустрый какой! Грабить и убивать под именем царевича стало слишком опасно. Поприжали тебя основательно. Под Тулой Шуйский стоит, на Севере я хозяйничаю, на Юге скоро Дмитрий, который, даром что сам такой, других самозванцев не жалует, скоро объявится. Вот и решил ты на мою сторону переметнутся и уже от моего имени продолжить грабить.
— И что ты хочешь в награду за службу?
— Так в бояре нас с Фёдором пожалуй да вотчинами награди, — алчно блеснули глаза у Илейки. — Ну, и казаков, что с Терека со мной пришли, деньгой да мехом надели. А мы сполна отслужим! Только прикажи, по тем уездам, что твою руку не держат, пройдём и к покорности приведём.
Ага. Видел я, как вы к покорности деревеньки приводите. Там после вас даже собаки не тявкают.
— Быть посему, — решительно киваю я, разворачивая коня. — И вас двоих по заслугам вознагражу, и остальных без царской милости не оставлю. Гостинцев у меня на всех хватит. Ждите.
— Зачем они тебе, Фёдор? — недовольно проворчал в спину Порохня, стоило нам немного отъехать. — Там добрых воинов сотни три наберётся, не больше. Остальные сброд, что по дорогам разбойничать бродит.
— Больше бродить не будут, — зло огрызнулся я в ответ, подъезжая к стройным рядам своего войска. — Иван, — поворачиваюсь к подъехавшему большому воеводе. — Труби атаку. И проследи, чтобы никто из этих воров не ушёл. Всех царскими гостинцами надели!
Вскоре всё было кончено. Разношёрстное, плохо вооружённое войско самозванца развалилось, практически не оказав сопротивления. Лишь небольшой отряд казаков, ловко уйдя из-под удара кирасиров, затем сумел пробиться сквозь ряды поместной конницы. Но лишь затем, чтобы полечь под выстрелами рейтар Ефима. В плен, вспомнив глаза Степаниды, я велел никого не брать.
Глава 9
27 августа 1607 года от рождества Христова по Юлианскому календарю.
.— Да нет его нигде, царь-батюшка, — развёл руками Ефим. — Мои люди всех убитых осмотрели. Кто хоть немного похож, Порохню опознать звали. Атамана, что этого злодея сопровождал, нашли, а самого нет. Видно в Волге утонул. В неё воры прямо с конями с отчаяния бросались.
— Утонет он, как же! — выплюнул я слова, с ненавистью смотря на высоченные стены города. — Говно не тонет. И эти ещё смотрят!
У, сволочи! Густо облепили всю крепостную стену и глазели, как гибли мои воины, отряд одного из воров уничтожая. Интересно им! Ну, ничего. Сейчас я с вами в ту же игру сыграю. На противоположном берегу Оки уже мои полки нового строя толпятся, осадные пушки ставят. Наверняка и баржа, по максимуму забитая чугунными чушками с порохом, неподалёку наготове стоит. Мне бы ещё задуманное представление перед горожанами разыграть и можно начинать.
Хотя начинать как раз и не хочется. Будь ты проклят, отец Иоиль! Мне уже «доброжелатели» доложили, что именно архимандрит Печёрского Вознесенского монастыря во главе оппозиции стоит. И именно он, упирая на моё отлучение Гермогеном и угрожая закрыть храмы и церкви, решение об отказе перехода города под мою руку, продавил. И теперь эта его твердолобость большой кровью обернуться может!
А тут ещё этот Илейко запропастился. Если выживет, наверняка отомстить попытается.
— Порохня, — оглянулся я на воеводу. — Возьми свои две тысячи да скачи к Арзамасу. Скажешь, что самозванец Илейко, что терскими казаками в царевичи был выкликнут, мной под Нижним Новгород разбит, а сам царь следом за тобой идёт. Сдавшимся мою милость обещай. Если ворота откроют, найди Настю и сюда привези, нет, на штурм не лезь. Окружи городок и никого туда не пускай.