— Государь, — заглянул в кабинет Никифор. — Там этот посадский, что вчера тебе от города кланялся, ждёт. Звать?
— Минин, что ли? — удивился я. — А зачем он пришёл?
— Так ты сам вчера, надёжа, приказал, чтобы этот самый Кузька, как штык непременно с утра здесь был, — удивился в свою очередь Никифор, выделив интонацией незнакомое ему слово.
— Да? — задумался я над тем, сколько вчера выпил. Видимо, не мало. Ну, ладно. Всё равно этот разговор должен был состояться. — Зови.
— Государь.
— Проходи, Кузьма, садись вон на лавку. Хватит бородой пол подметать. Он и без того тут чистый.
Минин поднялся, настороженно смотря на меня, осторожно присел на краешек лавки, застыл, боясь сделать лишнее движение.
Сторожится. Вообще-то, правильно делает. Отказ Нижнего Новгорода впустить в город царя, являлся откровенной изменой. Я, правда, обещал эту вину горожанам простить. Но мало ли что я обещал⁈ Это когда было? Правильно. Когда я у стен городских стоял. Чтобы в такой крупный город без боя войти, и не такое пообещать можно А вот выполню ли своё обещание, то большой вопрос!
А Минин, на свою беду, ещё и парламентёром от города был и отказ горожан самолично озвучил. Тут поневоле опасаться начнёшь. Особенно, когда тебя неожиданно сам царь к себе требует. Не удивлюсь, если он, уходя, с родными попрощался.
— Ты, Кузьма, не страшись. Я тебя не для расправы сюда позвал. Сказал, что опалы ни на кого класть не буду, значит, так тому и быть. Уяснил?
— Уяснил, царь-батюшка, — заметно приободрился Минин.
— Но позвал я тебя, Кузьма не просто так, — веско заявил я. — Посоветоваться с тобой хочу.
— Со мной, — я с трудом сдержал улыбку, любуясь искренним изумлением опешившего собеседника. Собственно говоря, для того я ему вот так напрямик и заявил, чтобы в ступор ввести. Будем считать, что я ему так за тот отказ о сдаче города отомстил. — Да нешто я боярин какой, чтобы тебе, государь советовать? Не по чину мне будет.
— Не по чину тебе, царю перечить, — усмехнулся я. — А с кем советоваться, я сам решать буду.
— Как скажешь, государь.
По всему видно, что мои слова Кузьму не убедили, но не спорить же с царём?
— Красивый город, Нижний Новгород. Большой, богатый. А вот скажи мне, Кузьма, на чём это богатство зиждется?
— Так на торговле, царь-батюшка, — не обманул моих ожиданий Минин. — Нижний Новгород на перепутье двух торговых путей стоит. По одной из Сибири меха везут, по другой с Персией и Индией торгуют.
— Верно. И вот теперь одну из этих дорог, что по Волге к Персии ведёт, воровские людишки перекрыли. И от этого не только Нижнему, всему государству большой убыток, — я сделал паузу и внушительно произнёс. — Вот и думаю я сибирских воевод вниз по Волге до самой Астрахани послать, чтобы шишей да татей повывели и порядок на реке навели.
— То дело доброе, государь.
— Доброе, но нелёгкое. Оно ведь как. Разобьют воеводы воров в одном месте, дальше уйдут, а те обратно набегут. Мало у нас городов да крепостей по Волге стоит. Недопустимо мало. Я хочу, чтобы тем городков, столько было, чтобы торговые караваны, что скоро вновь по реке пойдут, на ночлег каждый раз в таком городе встать могли. И чтобы стены в тех городах были крепкие, воинских людишек в достатке, а купцы там спокойно передохнуть могли. И на то я ни сил своих, ни казны не пожалею. Понимаешь, ли?
— Понимаю. — одними губами прошептал посадский.
— Но то не всё. Нужно стругов да барж речных столько настроить, чтобы хотя бы раз в месяц из Нижнего и Астрахани, царские караваны вверх и вниз по реке уходили. И на тех стругах и баржах стрельцов будет изрядно да пушек новых с огненным снарядом, что в Устюжне льют. И каждый торговый гость за плату свой товар сможет на тех баржах разместить.
— Дык это ж, каждый купец согласится, если плата будет не слишком велика, — воодушевился мой собеседник. — Со стрельцами да пушками, почти без риску плыть.
— Вот и я о том. А сколько с купцов взимать, чтобы и платить готовы были и казне прибыток вышел, сам решишь.
На нас навалилась тишина. Минин, уподобившись вытащенному на берег карасю, энергично разевал рот, до невозможности вытаращив глаза. А я откровенно наслаждался, искренне забавляясь замешательством своего собеседника.