— И ещё постоят, — развеселился Годунов. — Так где спасительница моя? Или со двора прогонишь, так и не показав?
— Иди, чего встала? — вытолкнула Марию за дверь мать. — Не слышишь, что ли? Сам царь кличет.
Машка замерла, в растерянсти оглядываясь по сторонам, съёжилась под внимательными взглядами сотен глаз.
— Ты гляди какая красавица, — глаза царя продолжали смеяться, искрясь весельем. — И чем она тебе, Кузька, так не по нраву пришлась, что ты помолвку порушить решил? — оглянулся он на побледневшего Лемешева. — Приданного нет? Так я дам.
— Так сговорено у меня уже всё с князем Засекиным, — затряс бородой дворянин. — Но если ты повелишь…
— Не хочу я за его Митьку выходить, государь. Раз сразу по нраву не пришлась, то и не нужно теперь.
Мария замерла, внезапно сообразив, что это она сама только что сказала. Девушка похолодела, встретившись с полными ужаса глазами матери, ткнулась взглядом в побагровевшее лицо отца, замерла не веря самой себе.
Не дело девушки, себе суженого выбирать. Что решит батюшка, так тому и быть. А она самому царю перечить осмелилась! И кто её за язык тянул!
— И правильно! — неожиданно рассмеялся царь, — Что я, своей спасительнице жениха побогаче да породовитее не найду? Упустил ты, Лемешев, вотчину. И чин для себя и сына своего упустил. — Фёдор спрыгнул с коня и подойдя к ней, протянул золотые серёжки. — Вот, сестра моя, царевна Ксения передать тебе с благодарностью велела, — царь вложил в непослушные руки подарок, оглянулся на замершего в ступоре батюшку. — Собирайся, Михайло, в Кострому. Вернусь из Архангельска, найду тебе дело. Ефим, выдели десяток, чтобы семью сына боярского до места проводили.
Царский отряд уже давно скрылся, свернув по тропинке в лес, а Мария всё продолжала стоять, не в силах поверить в произошедшее. И лишь золотые серёжки, крепко зажатые в руке, не давали усомнится в том, что всё это произошло наяву.
Глава 12
11 июня 1608 года от рождества Христова по Юлианскому календарю.
— Благословляю тебя, государь, на подвиг ратный, — торжественно перекрестил меня отец Феофил. — Да изгонишь ты, с помощью Божьей, всех ворогов с земли русской.
— Да будет так, владыка, — поцеловал я руку новоиспечённого епископа Ярославского и Углицкого. — Да будет стоять Русь православная вовеки веков.
Это я так себя поборником православной веры перед людьми выставляю. Народу на заутреню в Успенском соборе собралось много, вот пусть и видят, что их царь в вере крепок. Ещё один камешек в сторону Гермогена бросить, лишним не будет. Особенно теперь, когда период относительного затишья в русском государстве подошёл к концу.
И, кстати, новую епархию в Ярославле организовать, моя идея была. Раньше Ярославль в Ростовскую митрополию входил. Вот и получалось, что доходы с церковных земель сидящий в Ростове отец Филарет получает. Зачем мне такой коленкор? Я лучше поддержавшего меня настоятеля Спасо-Преображенского монастыря продвину, получив тем самым ещё одного сторонника среди церковных иерархов. А Филарет пускай, сколько хочет, бесится. Мы и так с ним заклятые враги, так что хуже уже не будет!
С той поры, как я вернулся из Нижнего Новгорода в Кострому, прошло больше полгода. На удивление довольно спокойных полгода, с небольшим количеством по настоящему значимых событий. Все основные игроки, замерли, ревниво наблюдая друг за другом и накапливая силы перед решающим столкновением.
Провалив поход на Тулу и не сумев захватить Брянск, ЛжеДмитрий II отступил в Орёл, где и зазимовал. На обещания и посулы самозванец не скупился и, в итоге, сумел объединить под своей рукой весь Юг, привлечь под знамёна множество сбежавших, после разгрома Сигизмундом рокоша, польских и литовских авантюристов, пополнить армию отрядами донских и запорожских казаков. Даже мой лютым недруг, всё же выжившим Илейко, чуть было туда не сунулся, но, узнав о судьбе своего «брата», царевича Фёдора по прибытии повешенного «дядей Димой», вовремя развернулся и свалил куда-то в сторону Дона. Впрочем, не факт, что это было сделано по приказу самого самозванца. Как и в прошлой истории, к этому времени ЛжеДмитрия с его окружением подмял под себя князь Роман Ружинский, превратив царика в свою марионетку.
Собирал силы и Шуйский. Зажатый между двух могущественных противниками, Василий, наплевав на оборону других городов, стягивал всё что можно к Москве, не побоявшись даже ослабить смоленский гарнизон. Но главным его успехом было возвращение из волжского похода армии Шереметева. В этой реальности Шуйскому было уже не до Волги с взбунтовавшейся Астраханью и он послал своему воеводе приказ о возвращении почти на год раньше, чем в прошлый раз. Вернувшееся войско значительно укрепило положение Шуйского и он, на радостях, даже женился на княжне Екатерине Буйносовой-Ростовской.