Понятно, что я сейчас из пушки в упор по зайчишке выстрелить пытаюсь. У Лисовского, по моим сведениям, после разгрома Куракиным под Коломной и тысячи воинов не наберётся, а я на него всей своей армией навалился. Ну, и пусть. Лучше перестраховаться, чем эту мразоту упустить. Слишком большой кровью это в будущем может обернуться.
— Хорошо, — кивнул я охотнику, загоняя в угол свою тревогу. — Попадут воры в ловушку, вознагражу. Ступай покуда, Филька, — проводив взглядом мужика, возвращаюсь в шатёр, внимательно разглядываю мрачного Никифора. — Ты чего такой смурной, Никишка? Слова лишнего от тебя с самого Ярославля не услышал. Ты, часом, не заболел?
— Здоров я, государь.
— Вижу, что здоров да только рожа кислая, — отмахнулся я, усаживаясь в походное кресло. — Давай, говори уже, что душу гложет. Говори, кому сказано! — добавил я в голос внушительности, заметив как набычился было глава моей охраны. — Тебе сам царь, приказывает.
— Семён.
— Что, Семён?
— Семён, — промямлил было Никифор и неожиданно зачастил, давясь словами: — Я ведь на тебя молюсь, Фёдор Борисович. Так облагодетельствовал, что и сказать нельзя. Видано ли, Никишка Семёнов в рынды вышел! Дома прознали, так вся округа гудит. Батюшка, что твой боярин, важный ходит, матушка светится вся, Иван Никитич сестру мою, Глашку, за своего сына сватать приехал. Любят они давно друг друга, — пояснил он мне, — да Иван Никитич раньше против был. Кому бесприданница нужна? А тут, как слух обо мне прошёл, сам к батюшке приехал.
— Пока всё хорошо, — усмехнувшись, констатировал я. — Давай теперь о плохом.
— Так не заслужил я всего этого, государь! — с надрывом простонал Никифор. — Вон, Семён, дважды тебя собой заслонил. Живота своего не пожалел. А я ведь тоже рядом был. И оба раза не успел. Да что там не успел, — в отчаянии махнул он рукой. — Того лучника я даже не разглядел!
— Так, тут всё понятно, — протянул я, радуясь, что разговор проходит практически без свидетелей. Четверо рынд, вошедшие в шатёр вслед за мной и Никифором, старательно пялились на стены, прикинувшись ветошью. — Запомни, Никифор. О Семёне я никогда не забуду. Преданный мне человек был. А я даже род его возвысить не могу. Нет там никого! Но и вы все в моей охране не спроста состоите, — ветошь по бокам навострила уши. Пускай слушают. Для них и говорится. — Потому как люди вы мне преданные. И я теперь уверен, что в следующий раз ты и на боярские хоромы внимание обратишь. Так что и дальше мне верно служи, то платой за мои благодеяния и будет. И, кстати, — решил я ещё больше привязать к себе начальника охраны. Он на страже моей жизни стоит, так что лишним не будет. — На свадьбу сестры позвать не забудь.
Отряд Лисовского появился ближе к вечеру. Я, к тому времени, уже извёлся весь! Всё же второй день уже жду! Вражеский дозор одним махом проскочил злополучную поляну, углубился дальше в лес, осматривая местность.
— Государь, — ворвался в шатёр Подопригора, нервно сжимая рукоять эфеса. — Тут они.
Вот же неугомонный! Всё же мстительный у Якима характер. Так и не простил Лисовскому Тихвин. Я надеялся, что после свадьбы он хоть немного мягче станет. Куда там! Если по честнаку, его отряд теперь, когда вот-вот лисовчики на поляну вылезут, совсем не нужен. Сколько их там? Хорошо, если хотя бы тысяча наберётся. И что они смогут противопоставить четырёхтысячному отряду тяжёлой конницы Порохни, ударившей им в лоб? Нет. Четырёх тысяч там не будет. Такое количество просто на поляне не уберётся. Там по тысяче четыре волны намечается. Хотя, если честно, я в том, что лисовчики даже первую волну переживут, сильно сомневаюсь. И где там место для лёгкой конницы Подопригоры? Правильно. Нет там для его отряда места. Только мешаться будут. Но Яким просто рвался в бой, смотря на меня глазами раненого ягуара. Ладно, пусть. Когда желания моих ближников не мешают делу, можно и навстречу пойти. Хочет повоевать; флаг ему в руки.
— Что с дозорами?
— Дальше ушли. О том не кручинься, государь. Через три версты мои людишки их встретят.
— Вот и хорошо, — кивнул я своему воеводе.
Вот кого ничем не проймёшь. Вернувшись из ливонского похода, Подопригора запил, чуть было не поставив на уши всю Кострому. Очень уж переживал о потере своего отряда. И даже то, что поставленную перед ним задачу, Яким выполнил, его не успокаивало.