— Вестимо разорят, — холодно заметил Ляпунов, играя желваками. — Вот только зачем бы хану со всей ордой тебе, князь, на помощь идти? Тут одними подарками его не соблазнишь.
— Астрахань отдам, — задорно хмыкнул Шуйский. — За Астрахань хан ещё и ногаев поднимет. Так что, Прокопий, дашь воинских людишек меня проводить? Вернусь на Москву, быть тебе боярином!
— Дам, Дмитрий Иванович. Как для такого дела не дать? И проводят с бережением, ты в том даже не сомневайся.
Ляпунов решительно поднялся из-за стола и, выйдя во двор, махнул рукой. К дому со всех сторон сразу ринулись вооружённые люди.
— Вяжите вора, — отрубил Ляпунов, найдя глазами Пешкова. — Завтра до Москвы проводите.
Эпилог
5 декабря 1608 года от рождества Христова по Юлианскому календарю.
— Государь, посол твой, Афонька Власьев принять просит.
— Зови, — кивнул я Семёнову, отворачиваясь от окна.
Всё же в зиме тоже есть свои преимущества. Выпавший снег укрыл пушистыми хлопьями осеннюю грязюку, первые морозы вбили жидкую хлябь в землю, выровняли дорогу, утрамбовывая выбоины всё тем же снежком. До Твери в своё удовольствие скакал.
А то, после Клушинской битвы почти месяц прошёл, а я эти кувыркания в грязи до сих пор с содроганием вспоминаю! Хотя, мне ли жаловаться? Тут уж скорее Ружинскому есть за что на судьбу пенять. Большинство брошенных вперёд наёмников и пешей голытьбы, попав под плотный огонь моих стрелков, до острожков с засеками даже не дошли, не то что-то там разобрать и дорогу коннице расчистить, а пустить в бой свой ударный гусарский полк, тушинский гетман так и не решился. А там наступил коллапс, начавшийся с бунта оставшихся в живых наёмников. В общем, это и битвой-то трудно было назвать. Так небольшая стычка, после которой вражеское войско перестало существовать, превратившись в разбегающуюся во все стороны толпу. Знай себе, отлавливай. Тех же гусар, завязших в болоте, почти без боя перебили.
Одно плохо. Самозванец с Заруцким как сквозь землю провалились да до Калуги как-то добраться смогли. И Филарет с Салтыковым и Голициными ещё у Волока Ламского от тушинского войска отстали и под шумок куда-то слиняли. Теперь жди и оглядывайся; где всплывут и нагадят.
Ну, хоть Ружинского в том болоте похоронили, уже хорошо. Одним лютым врагом меньше. А тут ещё, по дороге в Москву, весть о том, что Василий Бутурлин ворота Владимира открыл и с повинной в столице меня дожидается, пришла. Сразу повеселей стало.
В Москве встретили как героя. Популярность царя-освободителя, прогнавшего проклятых воров и латинян от стен города, взлетела до небес. О том, что на престоле сидит некогда нелюбимый ими Годунов, никто уже не вспоминал.
И всё же продолжить военную компанию походом на Юг в сторону Калуги или Тулы, не обеспечив свой тыл, я не стал, решив сначала устранить последнюю проблему на Северо-Западе. Там, опираясь на мятежный Псков, всё увереннее хозяйничал Лисовский, совершая опустошительные набеги на тверские и новгородские земли. Вот я и приехал, опередив выдвинувшееся из Москвы войско, в Тверь, желая прозондировать обстановку. А тут навстречу, возвращающийся из Швеции посол попался.
— Государь, — Власьев, едва переступив порог, рухнул на колени. — Холоп твой, Афонька, из свейской земли вернулся и челом бьёт.
— Вижу, что вернулся, — хмыкнул я. — Что скажешь?
— Прости, государь, за худые вести. Шведский король о союзе с тобой и слушать не захотел. Ему Дания войной грозит. Оттого Карл с польским королём Сигизмундом перемирие заключил и ради того, свои войска из Риги вывел. Не справился я.
Я мысленно поморщился от неприятного известия. Была надежда, что шведы с поляками хотя бы ещё годик друг с другом провоюют. Я бы как раз за этот год с самозванцем попробовал до конца разобраться да крымский вопрос решить. А теперь у Сигизмунда руки развязаны. В любой момент жди привет из Варшавы.
— По всему видать, сильно Карла припекло, раз он от Риги отказался, — протянул мой секретарь из своего угла.
— А с Эстляндией что? — прищурился я.
— Все земли, что Ходкевич занял, обратно шведам вернули.
А вот это совсем плохо! Поляки эту войну практически выиграли, заперев шведские гарнизоны по прибрежным городам и крепостям. А тут ещё и Дания со дня на день в войну вступит. Так с чего бы Сигизмунду таким уступчивым быть? Тут хороший кусок от той же Эстляндии оттяпать можно было. А то и всю. Выходит и у польского короля свой интерес в скорейшем завершении конфликта был.
Как же всё не вовремя! Год! Мне нужен год! Если татары одновременно с польским королём ударят, могу и не выстоять.