Мне захотелось схватить ее на руки и закружить, и я не смог отказать себе в этом порыве, не обращая внимания на то, что ощущал на ощупь. Даже коротко поцеловал в белые губы ее маски.
Рагна усмехнулась мне.
— Я же говорила, что у тебя странные вкусы!
А кое-какие семена у нее, оказывается, были с собой еще с болота. Так что не успели мы обустроить кухню (она, естественно, у нас была первой в приоритете) и начать понемногу расселяться в нашем особняке, как Рагна уже приставила одного скелетика следить за огнем в печи и начала высаживать первые семена. К новому году, когда мы окончательно перебрались в особняк, над несколькими ящиками уже курчавились зеленые всходы.
И вот тут-то стало ясно, почему Мириэль так «болела» за стекла! Ее из этой оранжереи стало за уши не вытащить — проводила там каждую свободную минуту, и это еще когда ростки не показались. Щупала почву, нюхала, просто сидела на полу, прислонившись головой к ящикам… Потом пришла ко мне и сказала:
— Андрей, у меня есть к вам просьба.
— Наконец-то! — я отложил приходно-расходный журнал, который с большим трудом и скрипом заполнял (дело происходило в моем «хозяйском» кабинете, а сидел я за новеньким массивным столом, отполированным скелетным трудом — но пока на обычной занозистой лавке, потому что до стульев дело еще не дошло). — Какая именно?
— Не могли бы вы спросить мессиру Брейдау, не будет ли она против моей помощи в оранжерее? — спросила она очень ровным тоном.
— Мог бы, — сказал я. — Вот прямо сейчас и пойдем!
Рагна поняла нас с полуслова. Только оглянувшись на вошедшую Мириэль, она усмехнулась и сказала:
— От входа до середины — моя часть, от середины до дальней стенки — твоя. Земля тебе моя подходит или сама сделаешь?
— Спасибо, — сказала Мириэль. — Ваша земля очень высокого качества, мессира Брейдау.
— Зови Рагной. И на «ты». И обращайся напрямую, а не через Андрея. Таково мое условие.
— Хорошо, Рагна, — кивнула Мириэль.
Лед тронулся?..
Хотя, честно говоря, на этом месте мне стало немного страшно: чего они вдвоем наразводят в этой оранжерее? Надеюсь, не триффидов каких-нибудь?
В общем, жизнь входила в колею. Новый год здесь не справляли, зато имелся праздник Зимнего Солнцеворота, и вот на него-то деревня устраивала гулянья. Мы с девушками тоже явились. Даже Леу для разнообразия присутствовала: пряталась ящерицей у меня в капюшоне! Ханна, правда, не собиралась ничего говорить, Мириэль тоже, но Рагна, к моему удивлению, нормально так играла роль милостивой баронессы — кивала, улыбалась, раздавала селянам подарки — в виде кусков туш всяческой нечисти, которую мы с Леу накануне набили (ну, как «мы»… била, в основном, Леу, я разделывал и вырезал что помяснее).
Люди косились на нас с опаской — тем более, что туши раздавали скелеты. Но мясо в середине зимы — это всегда мясо, так что больше кланялись и благодарили!
Праздновали по-простому: носили по кругу чучела основных богов, благодарили богиню Огня, что каждый год возвращает солнце, благодарили бога Воды, что не сковал весь мир льдами, просили бога Воздуха, чтобы не засыпал метелями, а богине Земли желали скорее проснуться весной и порадовать их, селян, урожаем. Ну и богинь Любви и Раздора поминали, чтобы им не обидно было, видимо.
Хоть храма как такового в деревне и не было, но имелась молельня с алтарями, и вот на эти алтари возлагали приношения в виде сушеных ягод, несладкого печенья и лепешек и тому подобного.
Потом были танцы в большом доме для собраний и немного рядом с ним, но мы остались только на самое начало — Ханна заранее предупредила, чтобы мы не задерживались, мол, людям при бароне будет неудобно напиваться в зюзю. Однако я счел, что все равно сделал достаточно для налаживания отношений. Правда, не знаю, насколько психованным они меня считали. С одной стороны, две видимых жены, а говорит, что их вообще пять, и одна драконица! С другой стороны, налоги отменил, мясо раздает — хрен знает, чего от него ждать! Но у меня и не было цели завоевать всенародную любовь. Как показывает исторический опыт страны, где я родился, это почти всегда кончается пшиком. У меня была цель стать привычным. Примелькаться. Чтобы не шарахались, как от чумного. Пока все еще шарахались: я сказал старосте, что не прочь бы нанять нескольких человек в обслугу особняка — следить за печами, убирать по мелочи, вот это все. Тот тут же начал извиняться и юлить, уверяя, что в деревне нет людей, «обученных прислуживать господам». Ну ладно…