— Угу, — пробормотал я. — Девяносто процентов работы!
— Ну, не скажите… В общем, я к чему. Если нам удастся изготовить несколько сносных копий этого станка, то наняв в деревне десяток женщин и обучив их, вы сможете значительно увеличить выход ткани даже без помощи баронессы Рагны. Пусть они готовят нити, а скелеты вполне справятся с нажатием педалей и пропусканием челнока. Кроме того, не в обиду вам будет сказано, этот способ мало того что меньше нагружает нашего единственного некроманта, так и полученная ткань не вызовет ненужного ажиотажа на рынке. Я ведь правильно понимаю, что вы пока не готовы привлекать к вотчине чрезмерного внимания?
— Вы совершенно правы, — сказал я. — И да, все, что разгружает Рагну — хорошая идея.
Вот и получилось, что вместо повелевания волокнами ткани вручную, Рагне пришлось заняться изготовлением деревянных частей станков, чтобы они как можно точнее повторяли станок Габриэля. Металлические части нам удалось заказать у деревенских кузнецов — кузнец одной из вольных деревень оказался парень сообразительный и даже любил сложные задачи.
Подумав, я вместе с Леу смотался до ближайшего крупного города королевства — по совпадению это оказался Эйхенау, чью магическую школу упоминал мне один из артефактчиков. Там мы присмотрелись к прядильным станкам и, чтобы не мучиться потом, заказали сразу десяток: Леу, мол, через пару месяцев их увезет.
Прясть проще, чем ткать, так что эту операцию мы надеялись целиком свалить на скелетов.
Но вообще забавно, что вместо обычного, почти домашнего производства у нас постепенно вырисовывалось что-то, все больше и больше похожее на распределенную мануфактуру с частичной механизацией!
Кстати, визит в Эйхенау дал мне возможность заглянуть в их магическую школу — на самом деле что-то среднее между школой и университетом, поскольку начинали здесь обучение в произвольном возрасте, в том числе и лет в двенадцать-тринадцать, и учились потом от семи-восьми до десяти и даже пятнадцати лет.
Там я разыскал преподавателя артефакторики — он имелся в единственном числе. Точнее, мне удалось подстеречь его на выходе, потому что в саму школу меня не пустили: дескать, Ядра нет! (И неважно, барон я или не барон: привратник на воротах дал мне понять, что они и короля бы не пустили без сопровождения директора школы!).
Преподаватель, усталый и явно застрессованный мужик, согласился, чтобы я угостил его в таверне, подтвердил, что да, он учился в Академии, что в городе Нент близ Столицы, она же просто Академия; что звали его преподавателя Веллерт Эйбрахт по прозванию Душелов, и что он действительно рассказывал о том, как отпускал души из жертвенных големов — в двух с половиной случаях. В смысле, в двух случаях отпустил, а в одном душа была слишком повреждена, и Веллерт ничего не смог сделать.
Я многословно поблагодарил препода артефакторики, прикупил у него еще один артефакт для Ночки и вернулся в глубокой задумчивости. Между прочим, сразу же пошел уделить время моей первой жене — я всегда ощущал некоторую вину, что забрасываю ее по сравнению с остальными! Но гигантская каменная лошадь слишком велика и неудобна, чтобы перестраивать под нее весь дом. Мы, правда, сделали внешний вход в нашу главную гостиную на первом этаже, чтобы заводить ее туда, и иногда действительно заводили — но Ночка никак себя не проявляла, стояла и стояла там украшением интерьера.
А так у нее имелся отдельный маленький домик с вольером, чтобы она при желании могла по нему бродить. Двери ни в вольер, ни в домик-конюшню не запирались, но Ночка никогда не проявляла желания покинуть их, если никто за ней не приходил. Правда, она иногда по собственной воли выходила из домика в вольер и заходила обратно, но мы никак не могли уловить системы в этих входах-выходах. Они вроде бы не зависели ни от погоды, ни от чего другого!
Прибыв вместе с Леу из Эйхенау, я нашел Ночку как раз у нее в домике. День был яркий, солнечный, очень живописный — а из вольера открывался чудесный вид на озеро. Казалось бы, любуйся да радуйся! Но Ночка каменной статуей стояла у себя в домике, только алые глаза да грива мерцали алым.
Я подошел к ней, привычно погладил по шее. Ночка потянулась ко мне и ткнулась огромной мордой мне в плечо, совсем слегка. Единственный признак, что ей нравится моя ласка.
— Смотри, что я тебе принес, — сказал я, показывая ей кулон. — Настоящий изумруд, между прочим! Преподаватель из Эйхенау говорит, что это самый сильный артефакт, что у него есть.
Изумруд стоил почти пятьдесят золотых, что несколько выбивалось из бюджета. Но предыдущие артефакты никакого эффекта не оказали, и я подумал, что, возможно, надо взять подороже.