— Прошу прощения, барон Ильмор, благородный рыцарь! Сейчас же доложу его светлости! Не хотите ли отдохнуть и умыться с дороги?
Блин, а они ведь нас должны были уже очень давно увидеть с башни и разглядеть во всех подробностях! И герцогу тоже давно доложить. Мне кажется, или такой прием пахнет неуважением?
Габриэль подтвердил мои размышления, выведя Верную вперед.
— Что это за прием такой в герцогском замке? — холодно спросил он. — Как один вассал короля встречает другого? Почему к нам вышел конюший, а не хозяин, хозяйка или, на худой конец, наследник⁈
— Прошу прощения, мы действительно не узнали вас сразу! — воскликнул слуга. — Голем его милости довольно приметный, но мы не могли поверить, что барон путешествует без слуг и дружины…
— Я путешествую так, как мне удобнее, — скучающим тоном сказал я, стараясь войти в роль владетельного аристократа.
Мелькнула мысль сказать что-то вроде, мол, рыцарь Габриэль стоит целой дружины — но вышло бы, что я словно оправдываюсь перед слугой. Так что я отложил эту удачную фразу на другой раз.
— Разумеется, разумеется, ваша милость!
Наверное, кто-то услышал наш разговор и убежал докладывать, потому что не успел слуга закончить кланяться, как из замка прибежал молодой, богато одетый парень, назвавшийся сыном герцога Фойта.
— Барон Ильмор, вы уж простите нас, — весело и чуть нагловато говорил он, пожимая мне руку. — Отец в самом деле занят: к нему приехали окрестные владетельные бароны, но не для пира, а для важного совещания — и говорят как раз о вас! Потому он несколько занят…
— Слишком занят, чтобы поприветствовать человека, ради которого аж несколько баронов наведалось в замок? — хмыкнул я. — Интересно, интересно…
Парень понял, что ляпнул не то, и покраснел.
— Что ж, — сказал я, — я в дороге всего два часа, так что мне нет нужды переодеваться. А вот вымыть руки мы с моим другом не отказались бы.
Возможность помыть руки нам предоставили — как и место в конюшне для Верной. Но Ночку я велел оставить во дворе.
— Это моя жена, а не лошадь, — твердо сказал я. — Она достаточно великодушна, чтобы не смущать гостей герцога своим внешним видом, однако стоять в стойле с обычными лошадьми ей невместно! Так что подождет нас во дворе.
— А… нуждается ли баронесса в чем-то… — стушевался юноша.
— Нет, она ведь голем, — я намеренно поглядел на него, как на идиота. — Так что лишь оказывайте ей уважение, сообразное ее титулу, а об остальном она позаботится сама.
Оставив герцогского сына и слуг волноваться о том, как огромный голем может «позаботиться» обо всем необходимом (а судя по их лицам, такие тревоги их посетили) я с идущим по моим следам Габриэлем.
Герцога мы застали в Главном зале — таком же типичном, как и у барона Окка, но более богато украшенном, с резными балками и стропилами и дубовыми панелями на стенах.
Сам же герцог Фойт выглядел… ну, обычно. Идеальный типаж для шпиона: среднего роста, среднего телосложения, никаких выделяющихся черт, темные волосы, карие глаза, шрамов нет, возраст от тридцати до сорока… Судя по тому, что у него взрослый сын, скорее всего, уже больше сорока, может, и намного — просто прошел омоложение.
А вот бароны вокруг него ничуть не походили на баронов Окка, Питта, Фильда и Джейза, с которыми я свел знакомство (ближе, чем мне хотелось бы) во время нашего похода на Темного властелина. Эти были какие-то более раздобревшие, гладенькие, разнообразно стриженные, и походили скорее не на пожилых бандюганов, а на провинциальных чиновников. Каковыми, по сути, и являлись.
— Барон Ильмор! — герцог поприветствовал меня у стола. — Рад с вами познакомиться! Что ж, проходите, не стойте у порога.
— Также рад встрече, — довольно холодно сказал я.
Вообще-то я, по совету Габриэля и Ханны, которые худо-бедно понимали в таких вещах, вез с собой для герцога специальные дары «за знакомство»: оленья туша, завернутая в холстину, была приторочена к крупу Ночки; плюс у меня с собой были кое-какие специи, в том числе выращенные Мириэль (у нее в теплице все росло невообразимо быстро, очень разнообразя наш стол; Рагна, кажется, тихо завидовала, но оттаяла, когда Мириэль предложила ей ускорить рост каких-то очень капризных цветов, которые Рагна особенно любила). Ну и для герцогской жены я вез ожерелье из аметистов, которые сам набрал во время поездок с Ночкой — нашел местечко, где они просто так валялись среди камней! Потом отдал ювелиру в Эйхенау, чтобы сделал украшения из серебра. Думал подарить Рагне и Мириэль похожие, но не одинаковые цацки, однако потом решил, что для них наберу еще. Все-таки произвести правильное впечатление очень важно.