— Куда увезли?
— Неизвестно. Туда машина частенько ходит. Но увозят немногих. Избранных. Пуляев им понравился.
— Так. Когда машина опять?
— У них расписание. По пятницам с утра. Куда-то по Мурманской дороге. К озеру.
— Хорошо. Разберемся. Пятница завтра. Излагай теперь про наезд.
— Ну, мы раньше только с мастером работали. Он, если что нужно, мотался в лагерь. То есть в поселок. Смотрим, идет назад, лица на нем нет. То есть не идет, а бежит. А за ним блатные. Только те идут уже спокойно. Наш подбежал, отдышался. Говорит: «Беда. Начальника заломали. Пошли спасать». Говорит, а сам на нас смотрит. Не верит.
Подошли эти, в куртках. У одного ствол. Не наш какой-то. Вроде люгера из кинофильма. Свободны, говорят, мужики, идите куда хотите. Ну, мы переглянулись. С трассы уже все подошли. Помолчали, ну, свободны так свободны. Идем в поселок. Как бы участвовать в акте провозглашения независимости. Пришли. Охотоведа уже вывели на плац. Бензин тащат. И тут Офицер, он самым крутым оказался, заломил руку у того, со стволом, выхватил пистолет этот смешной, стал команды отдавать. Мы бросились всем миром. Отобрали еще два ствола. Автомат ППШ с пустым диском, они его для острастки брали. И наган. Тот снаряжен по всем правилам. И стали блатных метелить. Жутко их били. Боюсь, кто не сдюжил потом. И кулаками били, и арматурой. Татарин наш живот пропорол какому-то качку. Потом уложили их в машины, вывели на трассу, там оставили.
— И дальше что?
— А дальше еще интересней. Понаехала опять милиция. Они как бы ждали другого результата. Причем понаехали прямо тут же. Удивлялись. Мы им сдали отобранные стволы. Написали заявление, протоколы, показания. И все.
— Что все?
— Пока никого. Но у нас есть оружие. Погребок тут в лесу бетонированный. В нем сейф. Там «Калашниковы». Рожки. Патронов ящик. Посты стоят.
— Однако ты, Ефимов, развоевался. Ну, объявляю благодарность в приказе. Собирай вещи. Только аккуратно. Завтра уходим отсюда.
— Как уходим?
— А вот так. Прямым и косвенным образом. Следующая стадия операции. По выходу на твоего друга и тезку Пашу.
— Я тут, Юрий Иванович, денег подзаработал. И немалых.
— Это сколько же?
— Миллионов шесть.
— Паша, ты с ума сошел? Ты же на оперативной работе. Где твои деньги?
— На книжке.
— А книжка где?
— При мне.
— Так какие проблемы?
— Еще подкоплю — и сниму комнату до весны.
— Паша, кончай эту пропаганду здорового образа жизни. Будут тебе деньги, будет и свисток. Вот смотри! — И Зверев, раскрыв дипломат, сунул Ефимову пухлый конверт.
— Так это опять черный нал… Я работать хочу. Зарплату получать.
— А вот чтобы ты, Паша, получал зарплату, мы и работаем сейчас.
— Мы же против этой конторы работаем. Ты ее разоришь — и конец профилакторию.
— Именно что профилакторию. Побеги-то были отсюда?
— Куда бежать, Юрий Иванович?
— Вот ты и будешь первым. Завтра, в это же время, буду здесь с машиной. И уходим.
— Так я могу и сейчас уйти.
— Сейчас рано. Оперативная обстановка не позволяет. Потом напишешь подробный отчет.
— Так я мертвому Звереву буду писать или мертвому Вакулину?
— А откуда ты узнал?
— А по радио говорили. Найден труп следователя…
— В это можешь поверить. При мне пристрелили. Нет его больше. А я буду всегда и вечно. В кабинет вернусь и преступников покараю. Я так думаю.
— Я вас боюсь, Юрий Иванович. Оставили бы вы меня.
— А я один не справлюсь. И Пуляева не вернуть.
— А вы думаете, ему там плохо?
— Где?
— Да если б я знал.
— Вот то-то и оно. Люди у тебя здесь в начальниках, судя по всему, достойные. Но среди них убийцы. Кролика с Бабеттой помнишь?
— Туда им и дорога.
— Есть закон, Паша.
— Закон что дышло.
— Вот что! — вскипел вдруг Зверев. — Ты мне брось тут демагогию разводить. Завтра чтоб был с вещами на этом месте. Все. Я пошел.
Он шел пешком к Жихарево по грязной дороге и страшно ругался. Он был в полном недоумении. Может быть, следовало и самому выбросить документы да наняться в электромонтеры к Охотоведу?
В гостинице он допил джин, принес из буфета гору теплых котлет, съел их, запивая растворимым кофе, включил телевизор, пощелкал каналами, пришел в тихое бешенство, выключил этого говорящего друга человека, лег на живот и уснул. Проснулся около полуночи, напился лимонада и стал думать.
Он бы оставил Ефимова в полюбившемся тому месте, Бог с ним. Но без партнера, без второго номера, двигаться дальше было полным безумием. Нужно было завтра вывезти этого пролетария с объекта. Потом отпустить Витька. Нужна другая машина, для того, чтобы отслеживать челночный рейс Охотоведа. Никакой другой машины у него не было. Поэтому рано утром он смотался к Приладож-скому, где приметил возле автобусной остановки четыре «жигуля» в очереди на извоз. Видно безработица одолела мужиков. Он снял машину на полдня и на ней вернулся в Жихарево. Дал аванс бывшему фермеру и попросил того поставить машину за поселком, возле заправки.