Еще продолжался поиск убийц Зверева. Он порадовался за товарищей и включил седьмой канал, где видеоклипы и шлягеры. Мерцание пустого канала.
— А почему нет музыки?
— А вы не то не знаете. Взорвали канал.
— Канал взорвать нельзя. Туннель можно.
— Тех, кто вещание вел на острове, по этому каналу взорвали в автомашине на прошлой неделе.
— Гляди-ка. Это район не мой.
— А чего же вы сидите тут?
— А это у нас пересортица такая. Вы же своих милиционеров в районе знаете?
— Ну… кое-кого.
— А в другом районе — вряд ли?
— Вряд ли.
— Так что давай двигаться по комнатам. Потом сравним список с нашим. Кстати, паспортный режим проверим.
— Так нет же никакого паспортного режима.
— Это сказки для дураков. Даже в тех странах, где его нет, про человека нового тут же донесут шерифу или калифу. Уж поверь мне. У нас самая гуманная паспортная система в мире.
— Ага. Водки хотите?
— Если немного и с горячим чаем. Чтобы лучше работалось.
На фамилию Телепин он наткнулся на второй день работы, к вечеру. Уже потеряв веру в успех поисков, он услышал занятную историю про зомби. Оказывается, и такое случалось здесь. К тому времени Зинаида Ивановна вошла во вкус, и рассказ ее лился плавно, речь становилась образной, а фамилии, адреса, предположительное отношение к криминалитету ложились на листы бумаги писчей потребительской одиннадцатого формата, которые она пронумеровывала и аккуратно складывала в пачечку.
Убойные дома
Вернувшись в семьдесят седьмую комнату, Зверев застал Зинаиду Ивановну почти спящей. То есть она улеглась на своем диване лицом к стене, выключила большой свет и зажгла ночничок. К дальнейшей работе на сегодня она явно не была расположена. Он прогулялся в душ, постоял на кухне в присутствии шести баб, для которых это святое место было клубом, о чем говорило отсутствие каких-либо кастрюль на конфорках. Только обильные и стремительные тараканы перемещались вокруг, появлялись ниоткуда и уходили — не в щели под панелями и не в вентиляционное окошко, а словно в какую-то потустороннюю дверку. Обитательницы дома сорок четыре не стеснялись постороннего человека и обсуждали свои проблемы в свободной форме и раскованных выражениях. Зверев сделал вид, что ищет отсутствующие при нем сигареты, и ушел.
Тлел светляк ночного огня, тлела надежда. Он лег на свою лежанку. Ночью Зинаида Ивановна Белкина пришла к нему, а потом он поднялся к ней и не уходил уже до утра.
Из рассказа Хламова Сергея Павловича, известного в народе как УФО или НЛО, подтвержденного Зинаидой Ивановной Белкиной, следовало примерно следующее.
Телепин сюда захаживал в пору своей молодости. Подружек его здесь более не было. Он извел их. Именно так называли случившееся окружающие. Приворотным, что ли, зельем опаивал девок вольный стрелок и начинающий колдун Телепин, но они кормили его, поили, отдавали деньги, а сами сохли. Так случилось с Анкудиновой Файрюзой и Семеновой Наташей, видными и веселыми девушками. В общежитии тогда творился такой разврат, что даже вспоминать совестно. Причем до одиннадцати можно было как бы официально быть в гостях у дамы сердца. После комендант с вахтерами совершали обход, стучали в комнаты и добивались соблюдения прав и обязанностей. После этого можно было легко проникнуть в комнаты через первый этаж или по легендарной пожарной лестнице, а также с помощью трапа.
Моряков вызванивали прямо с судов, еще на подходе к Ленинграду, каким-то образом проникая в диспетчерскую. Рейды разгневанных жен, участковые, оперативники, замполиты… «Жизнь была! — обронила Зинаида Ивановна в сердцах. — А драки какие были!»
Однажды Файрюза пришла с Телепиным. Первым делом он отвадил ее от гульбы. Это было как бы благом, она бегала за Телепиным как собачка, скулила, когда он не приходил, а когда он исчез надолго, стала сохнуть, заболела, и вскоре ее увезли в Чимкент.
Наташа, самая красивая и к тому времени пошедшая по рукам в свои девятнадцать лет нормировщица, тоже пришла однажды домой с Телепиным. И все. Кончилось веселье. Через полгода он «выпил» ее всю, и она умерла. Больше Телепин здесь не появлялся. Его как-то отловили мужики и переломали ребра. Тогда он навел на них порчу, и все исполнители коллективного приговора сгинули. Кто утонул, кто обпился, кто простудился и слег навсегда. Но имя Телепина оказалось под запретом после вовсе уж дикой истории. Семенова Наташа пришла в общежитие и стала открывать дверь в свою комнату. Выглядела она совершенно живой и здоровой, только двигалась как-то медленно. Случилось это в два часа дня, на вахте никого почему-то не оказалось. Обнаружила ее Апраксина Катя, в тот день не работавшая. Она была в декрете, на седьмом месяце. Она вначале не поверила своим глазам, а потом дико закричала и потеряла сознание.