Я не должен был ему доверять, но, кажется, у меня не было выбора.
— К чему ты завел этот разговор? Ты знаешь, как он опасен для нас обоих.
— Безусловно. А ты не думал, что я собираюсь отомстить за смерть своей жены и хочу сделать это с твоей помощью? Син-аххе-риб навещает во дворце Арад-бел-ита принцессу Марганиту, их связь длится уже два или три месяца. Но я также знаю, что ты до сих пор любишь ее. Доверься мне, если хочешь изменить свою судьбу.
Это было безумие… С головой в омут…
— Я слушаю тебя…
— Это правда, что ты будешь сопровождать Хаву в ее поездке в Мидию?
— Да.
— Когда она покидает Ниневию?
— Семнадцатого тебета.
— Значит, у нас осталось десять дней.
— И как же это связано с принцессой?
— Во-первых, нам не проникнуть на женскую половину дворца Арад-бел-ита без помощи Хавы. Во-вторых, без ее участия тебе с Марганитой не выбраться из Ниневии.
— И с чего ты решил, что Хава будет на нашей стороне?
— После возвращения из Урарту она ненавидит своего отца и пойдет на все, чтобы нарушить его планы.
5
Весна 682 г. до н. э.
Урарту. Аргиштихинили — Загалу — Эребуни — Русахинили
На рассвете старый плешивый пес, спавший на пороге дома, настороженно поднял голову и повел носом. Просторный двор, вверенный заботам четвероного сторожа, утопал в зелени. В саду цвели яблони, абрикосы и алыча. Напротив входа был разбит цветник. Высокий каменный забор обвила виноградная лоза. Рядом с обветшалым деревянным сараем рос крыжовник… Чужой человеческий запах доносился откуда-то оттуда.
Пес злобно ощерился и зарычал. Но в то же мгновение его ударила стрела, в самое сердце, разом оборвав жизнь. Тишина даже не вздрогнула. Город еще не проснулся.
Ашшуррисау сдержанно похвалил Тарга:
— Неплохо… Оставайся здесь. В случае чего отрежешь ему путь к отступлению.
Затем оглянулся на молодого коренастого урарта с квадратной челюстью. Это был Манук, заменивший Касия.
— Пошли. И смотри — поаккуратнее! Мне он живой нужен.
Они искали Дилшэда почти год, пока Трасий, приехав однажды из Аргиштихинили, не рассказал о богатом ассирийце, поселившемся в городе. Стали следить, расспрашивать — выяснилось: по всем приметам подходит. Чтобы исчезли последние сомнения, привезли из ассирийской провинции Тушхан старого сапожника, знавшего беглого постельничего в лицо. Наконец все подтвердилось.
Перешагнули через мертвого пса, толкнули дверь — не заперто…
За первой комнатой, узкой и почти без мебели, сразу шла вторая. Она была снизу доверху заполнена тюками с овчиной. Ашшуррисау не поленился вспороть один из них, чтобы оценить качество шерсти. Довольно улыбнулся: неужели это предприятие может оказаться еще и прибыльным!
За спиной встал Манук, спросил на пальцах: куда дальше? Две двери…
Разделились. В комнате, куда проник Ашшуррисау, было совершенно темно. Пришлось переждать, пока глаза привыкнут к темноте. В воздухе таял легкий запах недавно потушенной лучины. Широкая кровать пустовала, в углу лежали сброшенные на пол доспехи и оружие. Ашшуррисау сделал к ним шаг, пытаясь разобраться, все ли на месте, а когда понял, чего не хватает, бросился назад, в комнату с тюками. Проснувшись то ли по наитию, то ли по случайности, хозяин дома бежал отсюда в спешке, прихватив с собой только меч.
Манук стоял в двух шагах от комнаты, в которую еще недавно вошел, и пытался обеими руками зажать рану на шее, но из нее ключом била кровь. Рядом с ним замер Дилшэд.
Зная, насколько опытных воинов обычно подбирают в постельничие, Ашшуррисау сейчас не дал бы за свою жизнь даже кружки пива и поэтому, вместо того чтобы драться, тут же сдался.
Отбросив в сторону меч, лазутчик смиренно сказал:
— Дом окружен. Тебе так просто не выбраться. Может, договоримся?
— А я попробую, — ответил Дилшэд, не выказав ни тени страха. — И уж точно проживу дольше, чем ты!
Он толкнул умирающего Манука и, полный решимости, пошел на Ашшуррисау.
— Зачем тебе убивать меня? Ты же видишь, я безоружен. Да и не хочется мне умирать ради той малости, что обещана за твою голову.
Когда острие меча коснулось шеи Ашшуррисау, лоб лазутчика покрылся испариной, а нижняя губа мелко задрожала:
— Нет, нет, подожди, — затараторил он. — Я слишком важен для моего господина. Возьми меня в заложники. Это спасет тебя.
Дилшэд замешкался, раздумывая — раздавить или не раздавить этого навозного жука, но в конце концов поинтересовался:
— И почему я должен тебе верить? Откуда мне знать, что ты действительно настолько важен, как говоришь?