Арад-бел-ит насмешливо посмотрел на Набу-дини-эпишу, напуганного услышанным.
— Вот видишь, о тебе они даже не подумали. Значит, будешь всех нас спасать.
— Увы, мой господин, — возразил Бальтазар. — Заговорщики учли и это. В гарнизоне, в каждой сотне, подкуплены хотя бы несколько человек, которые станут распространять порочащие тебя слухи. Да и расчет был на то, что наш добрый наместник — человек мягкий и нерешительный.
— Они не учли тебя, мой верный друг, — благодарно посмотрел на него принц.
После этого решали, как разрушить планы мятежников.
— Имена тех, кого нам предстоит арестовать, дабы подавить заговор в зародыше, нам известны. Ашшур, отбери двести лучших воинов. К полуночи они должны незаметно собраться в твоем доме. Я поведу их сам. Как только войду с ними во дворец отца, ты поднимешь по тревоге царский полк и окружишь Старые казармы, где сидит Ишди-Харран. Штурма не предпринимай. Главное, не дать ему покинуть казармы и прийти на помощь заговорщикам. Мардук-нацир и Бальтазар, вы ждете меня в царском дворце. Сил у нас достаточно: дворцовая и внутренняя стража и люди Ашшура. Тебе, Набу-Рама, я доверяю арест Бэхрэма и Набу-аххе-риба. Один ночует у себя дома, другой — в храме. Воинов возьмешь у наместника, — Арад-бел-ит посмотрел на Набу-дини-эпишу: — Никто, ни одна живая душа не должна выскользнуть из города. Охрану ворот удвоить, пропуска не принимать. А тебе, мой дорогой брат Набу, будет особое поручение. И да помогут нам боги!..
…Ночь уже давно перевалила через экватор, а принц так и не появился.
«Нас предали?» — терзался сомнениями Ашшур-ахи-кар.
— Нисан! — позвал одного из сотников.
Перед ним тут же вырос могучий ассириец, низко поклонился:
— Мой командир.
— Отправь двух человек ко дворцу Арад-бел-ита на разведку.
За два часа до полуночи Ишди-Харран получил глиняную табличку без подписи:
«Да хранят тебя боги, о доблестный Ишди-Харран.
Этой ночью будь наготове. Арад-бел-иту известно о твоих замыслах.
Либо беги, либо прими меры…»
Принесший ее мальчишка сказал, что выполнял поручение какого-то старика, встреченного на рынке. Словом, концов не отыскать.
Прежде всего, Ишди-Харран решил предупредить о предательстве сообщников, для чего отправил гонца в царский дворец к Ашшур-дур-пании. Через полчаса посыльный вернулся, не исполнив поручения: ни тайная печать, служившая пропуском, ни угрозы, ни уговоры не позволили ему проникнуть внутрь. Дворец был словно запечатан.
Тогда Ишди-Харран решил действовать сам, на свой страх и риск.
Старые казармы — всего в одном квартале от резиденции Син-аххе-риба. Новые же, где размещался царский полк под командованием Ашшур-ахи-кара, были построены совсем недавно и даже не считались территорией города. Именно к ним Ишди-Харран отправил лазутчиков, чтобы проверить, насколько там все спокойно и нет ли какого движения, все-таки там основные силы Арад-бел-ита. Еще двоих — ко дворцу принца. К Набу-аххе-рибу послал гонца с донесением. После этого рабсак усилил караул, выстроил на плацу весь кисир и вызвал к себе сотников.
Гиваргис прибыл в штаб одним из последних.
— Рамана, чего случилось-то, знаешь? — обеспокоено спросил он у одного из своих приятелей.
Грузный, похожий на тягловую лошадь сотник, осторожно оглянувшись по сторонам, зашептал:
— Поговаривают, что принц замыслил мятеж, а царя уже взял под стражу. Если так — будет жарко. Маловато нас, чтобы лезть в драку.
— Вот те на, — скривился Гиваргис. — А ведь я только-только обзавелся молодой женой!
— Да ну, — заулыбался Рамана. — А почему это я даже о свадьбе не слышал? Или ты так обеднел, что уже и тут решил не тратиться?
— Нет. Она ведь вдова моего старшего брата. Поэтому без лишнего шума обошлись, по--семейному.
— И правда, что ли, молодая? И красивая?
— Царица…
— Тогда точно не повезло. А у тебя небось уже и аппетит разыгрался. Вот убьют тебя, кому она достанется тогда? Ниносу? Или твоему старшему сыну?
Рамана уже откровенно издевался. Гиваргис хмуро посмотрел на приятеля, пригрозил дать ему в зубы. Тем временем в дверях показался Ишди-Харран. Разговоры мгновенно прекратились, сотники расступились, давая дорогу командиру. Выйдя в центр комнаты, он остановился и осмотрелся.
— Ну что, все сегодня готовы умереть?