Свободно Бэхрэм вздохнул только тогда, когда за тонкой перегородкой, спасшей ему жизнь, наступила тишина.
— Ну вот, моя милая Хилини, мы и уцелели. Уцелели, слышишь! — освобождая от своих объятий девушку, радостно произнес он.
Хилини не откликнулась. Бэхрэм заглянул ей в лицо; пытаясь привести в чувство, пару раз ударил по щекам, но все было бесполезно. Он задушил ее…
Царского глашатая искали повсюду: в домах, на постоялых дворах, рынках. На улицах останавливали всех прохожих, если кто вызывал подозрения — допрашивали. Набу-Рама поспешил к зиккурату, где обычно ночевал Набу-аххе-риб. Однако когда стража ворвалась в храм, жреца там не оказалось. К его помощникам применили пытки, благодаря чему выведали: изменника загодя предупредили об аресте и тайно вывезли из города.
К рассвету стало понятно, что никто из противников пока не в состоянии взять верх. А запуталось все так, что голова шла кругом.
Таба-Ашшур во главе царских телохранителей удерживал главную цитадель дворца Син-аххе-риба — а в стены, казармы и хозяйственные постройки вцепились воины Мардук-нацира, Бальтазара и Набу-дини-эпиши. В окружении оказался и Арад-бел-ит, с той разницей, что он оборонял лишь часть своего дворца — а Ишди-Харран занимал почти четыре пятых его территории. Ему, в свою очередь, снаружи угрожал почти весь царский полк Ашшур-ахи-кара. Словом, настоящий слоеный пирог, с вишенкой украшения ради.
Впрочем, как бы там ни было, город целиком находился во власти сторонников Арад-бел-ита, что сводило шансы его противников на победу почти до минимума. Понимая это, Закуту пошла на переговоры. Посланником царицы стал Ашшур-дур-пания.
Заместитель Ашшур-ахи-кара, Анбу из города Калху, широкоплечий, похожий на массивный каменный блок, суровый воин тридцати двух лет с огненно-рыжей бородой, так долго и не мигая смотрел на царского кравчего, что тому стало не по себе.
— Может, все-таки доложишь своему командиру, что я хочу с ним поговорить? Меня прислала царица, — напомнил он о своей просьбе.
— Придется подождать, — стиснув зубы, соблаговолил наконец ответить Анбу.
Ждать пришлось часа два. И все это время Ашшур-дур-пания, один из самых влиятельных сановников Ассирии, вынужден был стоять перед воротами, как простой слуга, ощущая на себе взгляды солдат, расположившихся неподалеку; в этих взглядах были и любопытство, и насмешка, и неприязнь. Для большинства он уже стал изменником.
Посовещавшись, Мардук-нацир, Набу-Рама, Набу-дини-эпиша и Бальтазар решили, что Ашшур-дур-панию следует проводить к Арад-бел-иту. Ишди-Харран возражать не стал.
Царский кравчий встретился с принцем в небольшой закрытой для посторонних глаз и ушей комнате.
— Говори, — разрешил наследник престола.
— Мой господин… — кланяясь, начал Ашшур-дур-пания.
— Не смей называть меня своим господином, — скривившись, презрительно перебил его Арад-бел-ит. — Ты всего лишь грязь с моих сапог. Мне противно даже дышать с тобой одним воздухом. Не оскверняй мой слух притворными речами! Зачем ты здесь?
Ашшур-дур-пания, нисколько не смутившись, осклабился и поклонился:
— Первое, что интересует царицу, — жив ли наш повелитель? Он исчез этой ночью из дворца. Если он жив и в добром здравии, то почему не прекратил бесчинства на улицах Ниневии?
— Царь в добром здравии. Что еще?
— Царица готова признать свое поражение и просит тебя, во избежание кровопролития, разрешить ей и ее окружению покинуть Ниневию…
— Всего лишь? — рассмеялся принц. — А почему бы ей не попросить мою голову? Вот как мы поступим: Таба-Ашшур и Ишди-Харран сложат оружие, Закуту вползет в этот зал на коленях и будет молить меня о пощаде. А жить ли ей и ее приспешникам, решать будет царь… Других условий не будет.
— Возможно, и будут, если ты выслушаешь меня до конца, — не дрогнув, ответил Ашшур-дур-пания.
Арад-бел-ит насторожился. Не мог кравчий просто так бросить ему вызов! Значит, что-то имел за пазухой!
— Твоя жена Шарукина… о лучезарный, захвачена воинами Ишди-Харрана. А увидев, в каком она положении, я подумал, что ее судьба не будет тебе безразлична. Чтобы ты не сомневался в честных намерениях царицы, ты можешь оставить у себя Вардию, старшую жену Ашшур-аха-иддина. Это честный обмен.
Принц помрачнел, сжал кулаки… Сведений от Шарукины у него не было всю ночь. Где она и что с ней, он не знал. Лишь надеялся, что ей удалось укрыться где-нибудь в многочисленных комнатах дворца.
«Жива, — с радостью подумал Арад-бел-ит. — В плену, но жива!»
«Не знает… Он ничего не знает…» — понял по его лицу Ашшур-дур-пания.