Арад-бел-ит не стал с ним спорить: все, что у них было, — инициатива и внезапность. Хотя после начала битвы на их стороне окажется еще одно преимущество: возможность наносить стремительные удары конницей с флангов, угрожать тылам, бить по самым больным местам, уходить из-под удара без ущерба для себя. У них будет пятитысячный отряд скифской конницы, которой враг ничего не сможет противопоставить.
Набу-шур-уцур заговорил с царем тише, чем другие:
— Кажется, у нас есть чем порадовать нашего скифского друга. Караульные только что схватили Хатраса, кровника Арпоксая.
— Хатрас? Кто это? — не сразу вспомнил царь.
— Тот, кто убил Шумуна.
— Как он здесь оказался?
— Два года назад ты отослал его в Русахинили к мар-шипри-ша-шарри, но к тому времени, когда Хатрас добрался до Урарту, место Мар-Зайи давно занял Мар-Априм… Скорее всего, скиф пришел за Арпоксаем, чью голову ты когда-то ему обещал.
— Приведи его. Только чуть позже.
А пока Арад-бел-ит вернулся к разговору со своими командирами:
— Царский полк выходит следом за скифами через главные ворота. Выстраиваетесь в боевой порядок. Тяжелая пехота впереди. Ашшур-ахи-кар, строй не растягивай: потери будут большими и мне надо, чтобы на смену убитым успели встать новые воины. Лучники присоединятся к вам, как только будет разбита вражеская конница. Аби-Рама, всем аконтистам оставить щиты в лагере, пусть берут только копья, как можно больше копий. Атакуем по центру, войдем в них как нож в масло, разделим их пополам, внесем панику… Санхиро будет прикрывать наши тылы, скифы — фланги…
О сне пришлось забыть. Всем, кто мог держать мотыгу, было приказано идти рыть ямы-ловушки. Исключение сделали только для конницы Санхиро, которая, выйдя из лагеря, растворилась в лесу на западном склоне.
В какой-то момент, уже под утро, Арад-бел-ит сказал Арпоксаю:
— Позволь мне, мой добрый друг, преподнести тебе подарок, в знак нашего прочного союза.
После этого два ассирийских воина подвели закованного в цепи Хатраса.
— Кто он? Скиф? — не узнал своего непримиримого врага номарх.
— Разве ты не узнаешь человека, который убил твоего сына?
Арпоксай по-стариковски степенно поднялся, вразвалочку подошел к пленнику вплотную, настолько близко, что они оба могли ощутить дыхание друг друга:
— Хатрас?! Неужели ты?! Бродячий пес… Я уж и не думал, что ты жив…
Потрепал его по загривку, как щенка… а тот вдруг кинулся на номарха, вцепился крепкими зубами ему в щеку. Ассирийцы, державшие пленника, потянули за цепи, и ими же стали бить его по голове. Только вмешательство старого скифа остановило это жестокое наказание.
— Нет, нет, не так быстро.
Арад-бел-ит предупредил:
— Будь с ним осторожнее. Однажды, чтобы выжить, ему пришлось питаться человечиной.
Арпоксай, прижимая руку к рваной ране на щеке, сказал с ухмылкой:
— Это потому, что ишкузы привыкли к такой пище. В голодные годы у нас принято поедать тех, кто болен или немощен.
Он обошел лежащего на земле Хатраса, словно выискивая его слабые стороны:
— Почему на тебе оковы? Снимите их! Скифы не должны быть в оковах. Что у тебя с рукой, пес? Она у тебя высохла. Тогда зачем она тебе?
Двое скифов по команде номарха повалили Хатраса на землю, лицом окунув в грязь. Затем Арпоксай оглядевшись, поднял к груди огромный валун, и вдруг обрушил его на руку своего кровника, так что хруст ломающихся костей заставил вздрогнуть даже Арад-бел-ита.
— Слышишь?! Слышишь этот звук?! Привыкай к нему! Я переломаю твои руки и ноги, перемелю их в порошок, потом переломаю тебе ребра… а когда ты превратишься в червя… к этому времени битва закончится, и здесь будут горы трупов — тогда тебя закопают среди них… чтобы у тебя было вдоволь мяса, человеческого мяса, которое ты так любишь… а еще — чтобы черви, поедающие плоть, съели тебя заживо.
Хатрас от боли потерял сознание. Его безуспешно пытались привести в чувство, потратили на это три бурдюка воды, но ничего не вышло, тогда Арпоксай приказал:
— Привалите камнем его руку и оставьте здесь до утра. У нас еще будет время развлечься.
После этого номарх стал больше пить. Пытался обнять царя, стал бросаться на друзей с мечом, но потом заснул прямо на земле, рядом с костром. Слуги бережно подхватили старика и отнесли в шатер.
Юханна слишком поздно понял, что подписал смертный приговор своим людям, когда погнался за Санхиро.
Лесная чаща пугала. Но еще больше пугала широкая долина, приглашающе раскинувшаяся перед ними: чутье бывалого воина подсказывало, что туда соваться нельзя. А решать следовало немедленно.