Пять сотен, среди которых был и отряд Шимшона, Ишди-Харран оставил в резерве. Располагался он на возвышенности, поэтому за боем все наблюдали, не отрывая глаз, пытаясь отыскать среди врагов знакомых и друзей, испытывая при этом смешанные чувства: понимали, что слабость проявлять нельзя, а сердце все равно ныло, видя, как по обе стороны падают на землю те, кого они знали, любили, не раз спасали от смерти или благодаря им были спасены сами. Шимшон узнал издали сотню Хавшаба, потом нашел его самого. Протолкнул в горле застрявший комок. Стал всматриваться еще пристальнее, ведь где-то рядом должен сражаться его сын. Стоявший сзади Хадар тихо заговорил:
— Вон тот великан, рядом со штандартом — Акбэр, он из сотни отца.
Дед прищурился… Куда там — глаза уж не те. Разве отсюда разберешь…
— А Гиваргиса?.. Отца не видишь? — спросил Шимшон с плохо скрываемым волнением.
— Нет его… Нигде поблизости нет, — уверенно сказал внук. — Может, ранен?
— Может, и ранен…
Поле битвы теперь простиралось на семь стадиев в ширину и более чем на двадцать в длину. Воздух наполнился тысячами стонов и проклятий. Раненые и мертвые лежали вперемешку. Земля и человеческие тела были утыканы копьями и стрелами. Сорванные палатки и перевернутые повозки напоминали бурелом, брошенные щиты — могильные плиты. Как будто злые силы вырвались из недр на поверхность и наслали на людей страшное поветрие.
Бой продолжался уже два часа. К наблюдавшему за битвой Ашшур-аха-иддину присоединились сопровождавшие его в походе жрецы, пятеро седых старцев в серых одеждах, среди которых был его астролог Сохрэб.
— Когда и где ты встречаешься с Бэл-ушэзибу? — спросил царь.
— Сегодня в полночь, выше в горах, у ручья, — тихо ответил жрец.
— Передай, что всем, кто перейдет ко мне, я дарую полное прощение. И пусть боги дадут им силы одуматься.
— Все исполню, мой господин.
— В полночь… как бы не было поздно… — вслух размышлял царь. — Сохрэб, разве не ты обещал мне сегодня утром, что боги будут благосклонны к моей армии?
Нетрудно было угадать, что за этим вопросом скрываются и сомнения, и скрытое раздражение. С каждой минутой Ашшур-аха-иддину все яснее виделось, как он стремительно приближается к пропасти. На левом фланге едва держался Скур-бел-дан. Справа под бесконечным обстрелом со стороны скифов, поддерживавших легкую пехоту Арад-бел-ита, пятился к реке Набу-Ли, с каждой минутой все больше оголяя свой фланг, куда в любой момент могла устремиться вся вражеская конница. Центр дрожал, как натянутая тетива. Но главное: отступившие части его армии все еще оставались разрозненными, порой безоружными или лишенными командиров.
Сохрэб, поглядев на небо, утвердительно кивнул:
— И звезды не обманули тебя, мой господин.
В подтверждение его слов сильный порыв ветра охватил стройную фигуру царя, всколыхнул волосы. Природа словно подсказывала: будет шторм. Ашшур-аха-иддин с надеждой посмотрел на тучи, надвигающиеся из-за гор, стал беззвучно шептать слова молитвы, но тут же увидел, как дрогнул эмуку Скур-бел-дана, как кто-то уже бежит, заскрежетал зубами, увидел конницу Санхиро и подумал: «Если они зайдут Ишди-Харрану в тыл… если их поддержат скифы — это будет означать конец… вся моя армия будет уничтожена…»
Скифы поддержали Санхиро. Скур-бел-дан не смог противостоять их натиску. Командир эмуку попытался остановить бегущую армию личным примером, бросившись в бой с отрядом своих телохранителей, но тотчас попал в окружение. Словом, все, чего добился, — сковал вокруг себя пару сотен вражеских воинов.
Арад-бел-ит в волнении подошел к краю земляного вала, положил руки на частокол, впился пальцами в дерево так, что побелели костяшки. Царь весь был там, в схватке, где сейчас решалась судьба всего его царствования. До славы оставалось расстояние в два стадия.
— Вина! — глухо произнес он.
Набу-шур-уцур сам подал кубок своему молочному брату. Тот поднес его к пересохшим губам… и прошептал слова молитвы, что раньше с ним случалось редко.
Наперерез Санхиро и Арпоксаю устремились остатки конницы Ашшур-аха-иддина, но что происходит с камнем, брошенным в огненную лаву? Она расплавит его без следа.
Первые ассирийские конники врезались в тяжелую пехоту Ишди-Харрана. Одновременно с этим скифы на правом фланге, прижав Набу-Ли к берегу реки, стремительно вышли из боя, чтобы, просочившись в образовавшуюся щель, ударить по центру с другой стороны.
— Мы победили, — сверкнув глазами, Арад-бел-ит обернулся к Набу-шур-уцуру. — Победили!