Начинался дождь. Пока редкий, неспешный: протяни руку — она и не промокнет. И все же грозовой фронт стремительно приближался к полю битвы. Быстро сгущающиеся сумерки вынуждали армию Арад-бел-ита рисковать и искать более короткие пути к победе.
Фланги Ишди-Харрана оказались зажаты в тиски. Его центр давно превратился в сито. Скифы и Санхиро со своей конницей бились с пехотой в ближнем бою и, пользуясь численным преимуществом, грозили взять царский полк Ашшур-аха-иддина в плотное кольцо.
Арад-бел-ит думал только о том, как ему не хватает резервов.
Ашшур-аха-иддин — о том, когда сможет контратаковать на правом фланге Набу-Ли, сколько сил осталось у Скур-бел-дана и, главное, почему медлит Гульят.
Туртан выжидал. Дважды приезжал к нему гонец от царя, тот требовал бросить против врага колесницы — их последнюю надежду. И дважды Гульят просил царя повременить.
«Рано… еще рано… Пусть их конница ввяжется в бой с головой, так, чтобы отступить было невозможно».
А решившись, подозвал к себе Хэндэра — молодого вавилонянина, назначенного на должность командира отряда колесниц накануне битвы, — и, обняв по-отечески, попросил его не щадить ни себя, ни своих людей ради победы.
Для союзников этот удар стал полной неожиданностью. Когда мчащиеся колесницы с косами по бокам врезались во вражеский строй, во все стороны полетели покалеченные тела людей и лошадей. За несколько минут конные скифы и ассирийцы Арад-бел-ита потеряли на левом фланге две сотни воинов.
Хэндэр находился на самом острие боя. Его повозка была намного тяжелее остальных. Впряженных в нее четырех жеребцов вороной масти защищали богатые кожаные попоны, настолько толстые и прочные, что далеко не каждая стрела могла их пробить. Помимо командира в ней были возница и двое тяжелых пехотинцев с высокими щитами и длинными копьями. Сам Хэндэр стрелял из лука: почти не целясь, но редко промахиваясь, он сеял вокруг себя смерть.
— Не увлекайся! — прикрикнул командир на возницу, заметив, что они слишком вырвались вперед и теперь их справа и слева окружают враги. Пока спасало только то, что скифы рассыпались перед ними, словно отара овец, в которую ворвался голодный волк.
Справа к ним на полном скаку приближалась группа конных лучников. Каждый из них выпустил в сторону колесницы не меньше десятка стрел, отчего повозка стала похожа на большого и очень прыткого дикобраза, но ассирийцы вовремя подняли щиты, вовремя заслонили и командира, и колесничего.
— Давай на них! Прямо на них! — приказал Хэндэр.
Им пришлось сделать крутой разворот почти на месте, когда правое колесо завертелось на месте, словно юла, попало между двух камней, затрещало… Спасло только искусство возницы — он вовремя стеганул коней, чтобы те перешли с крупной рыси на галоп.
Колесница сблизилась со всадниками, некоторые из них успели пустить стрелы почти в упор — три нашли цель: одна ранила пехотинца в руку, другая вошла ему же в щеку, отчего он упал на дно повозки, стал выть и харкать кровью, выплевывая куски языка, третья стрела скользнула по касательной вдоль шлема Хэндэра на уровне левого глаза. Кровь залила командиру лицо, закапала ему на доспехи, испачкала колчан, оперенье стрел, но это не помешало меткому стрелку: ранивший его скиф свалился с коня, схватившись за шею. А затем колесница влетела в группу скифов, и длинная острая коса, выдающаяся из колесной спицы почти на три локтя, вращающаяся так быстро, что казалась невидимой, срезала шесть лошадей, бросила их умирать на землю с отрубленными ногами или вспоротым брюхом...
Стена дождя, медленно спускавшаяся с гор, докатилась до долины, взяла в осаду поле битвы, стала делить воюющие стороны, за считанные минуты превратила вытоптанную лошадьми и людьми землю в топкое болото, полное оружия, мяса, крови, рвоты и испражнений.
— Разворот! Еще разворот! Не оставлять их в живых! — командовал Хэндэр.
Его колесница закружилась на месте, вдавливая в землю раненых скифов, перемалывая их кости, черепа, разрывая спицами внутренности тем, кто пытался встать, пока одно из колес не оказалось в яме, полной воды и вязкой жижицы. Кони потянули и остановились: то ли выбились из сил, то ли почувствовали, что им не справиться без помощи человека. Пришлось лезть в грязь, не обращая внимания на летящие стрелы, пытаться общими усилиями высвободить повозку из ловушки. Получилось, хотя и не сразу. Но когда они вытащили колесо, выяснилось, что оно еле держится и вот-вот треснет, а тогда не миновать беды…
Но неприятель неожиданно пропал, словно растворился в сплошной серой завесе ливня. И невозможно было понять, где идет сражение, шум дождя и гром перекрывали и лязг мечей, и ржание лошадей, и человеческие голоса…