А тот, о ком он думал, в это же самое время находился на другом конце усеянной человеческими жертвоприношениями равнины, на своем наблюдательном пункте, устроенном на возвышенности. Гонцы от Гульята, Скур-бел-дана, Набу-Ли сообщили царю об отступлении врага, о том, что атака отбита, войска приводятся в порядок и, насколько возможно, готовятся к отдыху.
Царь, промокший до нитки, смертельно уставший не столько физически, сколько от истраченного духа, после этого заторопился, направился к ожидавшей его колеснице, чтобы вернуться к себе в шатер, где его уже ждали сухая одежда, теплая постель, подогретое вино и только что приготовленное мясо молодого оленя. Следом за царем шли жрецы (тоже измученные этим бесконечным днем, особенно в силу своего преклонного возраста), тихо обсуждали счастливый исход сражения, каждый не преминул сказать другому о своей вере в царя, не столько надеясь, что эти слова будут ему переданы, сколько стремясь избежать ложных обвинений.
Парвиз, начальник царской стражи, сражавшийся за Син-аххе-риба еще в Вавилоне, коренастый ассириец, в котором было что-то от гиены, выставил по обе стороны тропинки, где спускался царь, сотню воинов. Это обеспечивало надежную охрану повелителю до места, где были оставлены колесницы. Кроме того, на протяжении всего пути Парвиз сопровождал царя лично, шел сзади, отставая от него всего на шаг, всматриваясь в заросли, в каждый куст и каждое дерево.
Первый ряд стражников стоял к тропинке лицом, а спиной к скале; второй ряд — спиной к тропинке, а лицом к лесу, из которого могла исходить опасность. Арица стоял в первом ряду третьим с краю, в ста шагах от колесниц.
Сегодня на рассвете его тайно навестил один из многочисленных писцов царя Ашшур-аха-иддина с сообщением от Арад-бел-ита: ждать далее невозможно. Арица и сам это понимал. И самый подходящий момент был именно сейчас. Этот дождь начался как нельзя более кстати, как нельзя более кстати началась битва, о которой утром никто даже не мог помыслить. Следовало действовать, пока под ногами не мешалась царская свита и уж тем более коли оставался шанс спастись самому. А умирать Арица не собирался.
Он присматривался к тем, с кем ему не раз пришлось делить в походе женщин, ночлег, вино и пищу, без лишних эмоций и сожаления, взвешивал, кто из них способен на самое упорное сопротивление, кто быстрее его, сильнее или ловчее. Подумал: как хорошо, что тропинка прямо перед ним огибает скалистый выступ, а потом круто сбегает вниз на поляну. За выступом ничего не видно, в поле зрения всего пятеро стражников: двое за ним по левую руку, трое впереди, те, что стоят к нему спиной, крайний из них — Мирза, его приятель. Будет жаль, если придется избавиться и от него. Самый опасный — тот, что стоит последним в его ряду, десятник Аштэд, он когда-то служил личным телохранителем наместника Бар-Барруташа и оказался единственным, кто уцелел в той бойне, с которой началось восстание в Табале. На мечах десятнику равных нет, а следовательно, с ним лучше не драться. За ним Керуш, он отважен и быстр, как гюрза, кто кого одолеет — палка о двух концах. Зато доверчив и даже глуп, а еще изнежен — одно слово, купеческий сын… Этим, если повезет, можно воспользоваться. Остальные, что следят за лесом, поодиночке Арице во всем уступают, но если навалятся вместе — одолеют без труда.
Дополнительная помеха — царский колесничий и пара человек, что присматривают за колесницами царя, Парвиза, жрецов и десятком лошадей, принадлежащих страже. До них хоть и далеко, но любой может поднять шум, если что заподозрит или заметит неладное. А ведь действовать придется почти в открытую.
Он знал, что царь будет идти первым. Стал вспоминать, какую кольчугу надел Ашшур-аха-иддин, решал, куда ударить, а главное, сколько у него времени.
Мало…
Арица стоял в трех шагах от тропинки и в пяти шагах от выступа. Встать ближе — не дадут, кто-нибудь да поднимет тревогу.
Знать бы, с какой стороны от царя пойдет Парвиз: справа или слева. Ближе к лесу — или к скале?
В первом случае появился бы шанс на стремительный выпад, на один удар меча, во втором… что делать, если Парвиз окажется между ним и Ашшур-аха-иддином? Разве что выждать, когда они почти поравняются, и метнуть кинжал…
Кольчуга… Знать бы, что он ее не надел… Такое уже случалось.
Ясно одно: атаковать со спины не получится, ведь сзади будет идти свита. Даже копьем бессмысленно пробовать: слишком здесь крутой спуск — как только жрецы пройдут мимо него, они заслонят царя своими спинами.