Сначала Арица обрадовался, что оказался сразу за выступом; а теперь, все взвесив, пришел к выводу, что напрасно. Напасть можно только спереди. А здесь не развернуться.
Ливень донельзя размыл тропинку, сделал ее скользкой и неуступчивой. Намочил доспехи стражников, сковал их движения, превратил ожидание в смертельную тоску. Сперва солдаты изнывали от духоты, потом были вынуждены терпеть эту чудовищную сырость. На них не осталось ни одного клочка одежды, который не был бы пропитан влагой.
Керуш, спасаясь от дождя, немного отступил к скале, пытаясь встать под небольшой козырек, нависающий над тропинкой.
Бесполезно: все равно не поможет. Вода стекает с козырька крупными ручьями, вот-вот превратится в маленький водопад, и даже если прижаться к стене, получится только хуже.
«Если, конечно, ты не хочешь поменяться местами», — подумал Арица, обратив внимание на такой же, но куда более удобный козырек за своей спиной, припомнил, что накануне этот неженка жаловался на кашель, озноб и недомогание. Арица еще поделился с ним вином.
Почему бы этим не воспользоваться? «Только поторопись, — подстегнул он самого себя, — ведь царь уже спускается».
Где-то ниже по склону от сильного ветра с треском завалилась старая сосна. Лошади забеспокоились, сбились в кучу. Царский колесничий взялся за вожжи, чтобы перегнать колесницу на другое место, более сухое и спокойное. И пока Аштэд наблюдал за всем этим, Арица быстро подошел к Керушу. Тот встретил его почти с изумлением: как ты мог оставить свой пост?
— Давай-ка наверх, вместо меня. А я здесь встану. У меня там хоть есть, где спрятаться. А то совсем сляжешь… Да и царь, похоже, задерживается.
Керуш скривился, засомневался — можно ли, но, посмотрев в сторону Аштэда, понял, что ему не до этого, сказал: «Спасибо!» и быстро поменялся местом с Арицей, а там сразу забился под козырек.
Когда Аштэд заметил эту рокировку, было уже поздно, на тропинке появился Ашшур-аха-иддин.
Царь спускался левым боком, мелкими шажками: он несколько раз едва не упал и теперь решил поберечься, слева от него, ближе к скале, шел Парвиз.
«Вот это совсем плохо», — подумал Арица. Но именно в это мгновение в голову пришла спасительная мысль. Он понял, что Парвиз обязательно обратит внимание на Керуша, замешкавшегося в укрытии, а тот, если будет застигнут врасплох, непременно растеряется, чем только усугубит подозрения…
Так все и вышло. Керуш опоздал с возвращением на пост, рванулся вперед, что выглядело со стороны достаточно угрожающе, и хотя потом он застыл как статуя, Парвиз невольно заслонил собой царя, обжег стражника взглядом… и успокоился, догадавшись, что тот всего лишь прятался от дождя.
Шаг, второй, третий… Царь почти поравнялся с Арицей, когда тот вдруг одним прыжком выскочил на тропинку и закричал что есть сил, перекрывая шум дождя:
— Измена!
Он смотрел в сторону Керуша, всем своим видом показывая, что там враг, вскинул копье и мгновенно метнул его в ничего не понимающего стражника, рефлекторно схватившегося за оружие.
Керуш сумел прикрыться от копья щитом, но Парвиз уже поддался на эту уловку, тем более что «изменник», совершенно сбитый с толку, приготовился отражать атаку бросившихся к нему двух других телохранителей, стоявших у леса.
— Защищать царя! — рявкнул Парвиз, вынужденный теперь прикрывать спину Ашшур-аха-иддину.
В два прыжка Арица оказался рядом, увидел бледное, испуганное лицо, вызывающее скорее жалость, чем благоговение, отчего в голове промелькнула крамольная мысль: «Да ведь он обыкновенный человек, такой же трус, как и многие». Но именно эта мысль его и выдала, когда скривила линию губ, застыла в глазах откровенным отвращением. Ашшур-аха-иддину достаточно было одного взгляда, чтобы понять: этот человек и есть настоящий убийца, понять, и отклониться назад, когда меч уже должен был перерезать ему горло — единственное не защищенное кольчугой место. Но клинок все равно задел его, пусть и не настолько глубоко, чтобы убить сразу. Из раны, глубокой, смертельно опасной, тут же обильно хлынула кровь, темная, густая. Царь схватился за шею и стал медленно опускаться на колени.
Второй удар не получился: Арица поскользнулся в грязи, и меч запутался в царском плаще; на третий — не хватило времени. Сначала перед убийцей вырос Парвиз, обезоружив и оставив с одним щитом, затем со спины атаковал Аштэд, чье копье пробило доспехи слева чуть выше поясницы. Но то, что они напали почти одновременно и с двух сторон сразу, Арицу и спасло. Когда под рукой оказалось чужое копье, он схватился за него, потянул на себя вместе с десятником и швырнул его на Парвиза, а сам, воспользовавшись неразберихой, метнулся к лесу. Неожиданно на пути возник Мирза — не успевший ни схватиться с Керушем, ни защитить царя. Все, что ему было надо, — заставить повиноваться почти безоружного изменника, но некстати вспомнились их общие пирушки, походы к женщинам и то, сколько раз они выручали друг друга, и поэтому воин промедлил, а когда услышал приказ Парвиза: «Убей его!» и поднял копье, было поздно, Арица метнул в него кинжал. Мирза схватился за шею, захрипел и упал, забившись в агонии.