— Но я… вы… — У Винтер перехватило горло. — Сэр, это… мои люди. Я… отвечаю за них.
Лицо Януса смягчилось.
— Понимаю, лейтенант. Когда чрезвычайное положение будет позади, я займусь этим делом и постараюсь вам помочь. Однако сейчас с точки зрения дисциплины солдатам лучше идти в бой под командованием офицеров, которым они подчинялись в последние три месяца, — а команде мисс Верити требуется ваше внимание.
Я… — Винтер помотала головой и стиснула кулаки. — И чье же внимание, сэр? Лейтенанта Игернгласса или Винтер Бэйли?
— Первого. Мы должны наглядно показать, что частью командует офицер Первого колониального. — Янус помолчал. — Полагаю, большинству подруг мисс Верити известно, кто вы на самом деле?
— Да, — сказала Винтер. «Что бы это ни означало».
В таком случае советую вам внушить им крайнюю необходимость держать язык за зубами. Если эксперимент увенчается успехом, вероятно, со временем вы сможете отказаться от этого маскарада — но до тех пор…
— Они умеют хранить тайны, — вмешалась Джейн. И добавила: — Сэр. Превосходно. — Янус посмотрел на нее и снова перевел взгляд на Винтер. — Это все?
Джейн быстро глянула на подругу.
— Думаю… да.
— Мне нужно поговорить с полковником, — сказала Винтер. — С глазу на глаз. Пожалуйста.
— Само собой. Я подожду снаружи.
Дверь открылась и снова закрылась с едва слышным щелчком. Янус терпеливо ждал. Винтер сделала глубокий вдох.
— Мне нужно знать, — проговорила она. — Вы послали меня к Джейн.
— Да, — сказал Янус. — Я, разумеется, не был абсолютно уверен, что она и есть та подруга, о которой вы говорили, но вероятность была весьма высока.
— А потом… случилось то, что случилось. Джейн взяла штурмом Вендр. Я стала депутатом Генеральных штатов. И помогла вам выбраться из тюрьмы… — Винтер помедлила. — Вы затем и отправили меня к Кожанам? Чтобы я сделала это и многое другое?
— Другими словами — знал ли я, что произойдет? — Янус тихо засмеялся. — Ах, лейтенант! Вы не представляете, как легко обрести репутацию гения, просто приписав себе то, что уже свершилось.
— Но… если вы ничего этого не знали… тогда почему…
— Вы играете в шахматы?
Винтер опешила.
— Так себе.
— Как игра они меня никогда не привлекали, — проговорил Янус, однако как метафора могут быть полезны. В шахматах, играя с сильным противником, невозможно составить надежный план. Хороший игрок не станет утверждать, будто он предвидит, что произойдет, и двигает фигуры сообразно своему предвидению. Скорее, он ставит свои фигуры на те клетки, где они вернее всего помогут ему выиграть, независимо от того, как будет действовать противник.
— Значит, я пешка в вашей игре?
— Вы солдат под моим началом. Ценный агент. Я предположил, что внедрить вас в близкое окружение Чокнутой Джейн, небезызвестного главаря портовой банды, может быть куда эффективнее, чем, скажем, держать при дворе. Как выяснилось, я был прав, и Джейн оказалась центральной фигурой событий. Но могу ли я сказать, будто знал, что произойдет? Нет, не могу, как бы сильно этого ни желал.
— Понимаю. — Винтер медленно, протяжно выдохнула. Я хотела поблагодарить вас. За то, что… сдержали слово и нашли Джейн.
— Конечно.
— А Черные священники? Дантона убил один из них. Думаю, вместе с полком прибыли из Хандара скрижали с Именами, но…
— Всему свое время, лейтенант, — перебил Янус. — Прямо сейчас наш главный враг — Орланко. Как только с ним будет покончено… поглядим.
Глава двадцать вторая
Маркус
— Фиц! — воскликнул Маркус, крепко пожимая руку своего бывшего лейтенанта. — До чего же я рад тебя видеть! Вторая нашивка тебе к лицу.
— Благодарю, сэр, — отозвался Фиц. Его синий мундир выглядел, как всегда, безупречно, и две серебряные нашивки, обозначавшие капитанский чин, сверкали так, что больно глазам. — Назначение, само собой, временное, пока оно не утверждено министерством.
Маркус рассмеялся.
— Если мы победим, вряд ли его откажутся утвердить. Если же проиграем…
— И я так же считаю, сэр.
— Знаешь, ты теперь совсем не обязан именовать меня «сэр».
Фиц почти уязвленно глянул на него.
— Ни в коем случае, сэр! Старшинство по–прежнему за вами.
«Ну и ладно. По крайней мере, хоть что–то в этом мире остается неизменным».
— Ты приехал повидаться с полковником?
— Точней говоря, заехал за ним.
Разговор шел перед парадным входом Двойных башенок, и Фиц указал на двуконный экипаж, который стоял на подъездной аллее:
Полковник собирался посетить Триумфальную площадь, где мы проводим публичные занятия. Полагаю, он захочет, чтобы вы к нему присоединились.
— Рад это слышать. — Маркус почти неосознанно провел пальцами по подолу кителя. — Все–таки немного странно жить в доме, где королева спускается к завтраку в халате.
— Могу представить, сэр.
Наступила долгая пауза, и Маркус отчего–то ощутил неловкость. Два года провел он бок о бок с Фицем, и за это время присутствие лейтенанта стало естественной частью его жизни. Ему даже не приходилось отдавать приказы — Фин предвосхищал их и с непринужденной легкостью исполнял то, что требовалось исполнить.
Теперь же Маркус не знал, как себя держать. Фиц — капитан первого батальона, которым прежде командовал он сам. Можно не сомневаться, что бывший лейтенант с блеском исполняет свои обязанности; загвоздка в неопределенном положении самого Маркуса. Должности как таковой у него нет — кроме того, что он остался капитаном уже расформированной жандармерии, да еще выполняет различные поручения Януса. В былые дни он забросал бы Фица вопросами о состоянии батальона и о том, как идет подготовка к кампании, но сейчас подобные расспросы смахивали бы на ущемление прав командира части.
Фиц нахмурился. Вначале Маркус решил, что его собеседник испытывает ту же неловкость, но затем услышал:
— Сэр, мне крайне неприятно приносить дурные вести, но я не могу оставлять вас в неведении.
— Дурные вести?
Фиц сдержанно кивнул.
— Речь идет о мисс Алхундт. Мне известно, что вы с ней были… близки.
Вот как. — Маркус судорожно сглотнул. Во рту вдруг пересохло. — И что же?
— Она скончалась во время плавания, — сказал Фиц. — Мне очень жаль, сэр. Доктора делали все, что могли, но в конце им даже не удавалось напоить ее. Нам пришлось похоронить ее в море.
Маркус отрешенно кивнул. Он даже не знал, следует ли ему горевать или же, напротив, вздохнуть с облегчением. Он ясно помнил Джен в древнем храме, помнил, как ее смертоносные чары с треском разрывали воздух и превращали камни в крошево, как насмехалась она над их недолгой близостью. И все–таки в памяти Маркуса была и другая Джен — та, что пришла в его палатку и тесней прижималась к нему, чтобы вдвоем уместиться на узкой походной койке, подбородком утыкалась ему в плечо и медленным дыханием щекотала ухо. В этой Джен были тихая кротость и беззащитность, которые он никак не мог увязать со злобной тварью, бесновавшейся в храме.
Где же была настоящая Джен и где — маска? Теперь, наверное, он этого никогда уже не узнает.
— Спасибо, что рассказал, — наконец выдавил Маркус.
— Мне очень жаль, — повторил Фиц. — Я подумал, что вы предпочли бы узнать об этом сразу, а не много позже.
— Все верно. — Маркус сделал глубокий вдох, преодолевая комок, сдавивший горло. — Как поживают остальные?
— Неплохо, сэр. Парочка рядовых свалилась с лихорадкой, и мы были вынуждены оставить их в Вайене, но в целом плавание прошло без происшествий. — Фиц состроил выразительную гримасу. — Правда, люди были не слишком довольны тем, что пришлось еще неделю торчать на борту.
— Еще неделю? Что ты имеешь в виду?
Мы причалили в Омсе, вниз по реке, неделю назад. Согласно указаниям полковника, мы должны были оставаться там и ждать его сигнала, а уж тогда как можно быстрее прибыть по Зеленому тракту в город.