— Он не сделал ничего, что могло бы вызвать подозрение.
— Напротив, — сказала Сот. — Если бы он попытался заполучить власть или богатство, если даже потребовал бы увеличить его владения или поднять титул — это было бы естественно и вполне объяснимо. Но ведь он ничего для себя не попросил, верно?
Расиния покачала головой.
— Ничего. Во всяком случае, пока.
И это подозрительно. Что им движет? Он спас город, Генеральные штаты, тебя — но почему?
— Тебе не приходило в голову, что он просто хочет служить своей стране?
— Если так, я готова перед ним извиниться. — Сот нахмурилась.
— Вальниху известно то, что ведомо очень немногим, — что в нашем мире еще осталась магия, надо только знать, где ее искать. Ему известно, что ты… словом, все известно. И я наводила справки о том, чем он занимался в Хандаре. Мне кажется…
— Что?
— Не могу сказать. Пока еще не могу. Только я не думаю, что Вальних — обычный патриот. Ему что–то нужно. Не богатство, даже не трон, но что–то другое. И я намерена выяснить, что именно.
Они опять надолго замолчали.
— Я понимаю, — сказала Расиния. — И ты права. Было бы славно, если б рядом всегда был тот, кому можно безоговорочно доверять, — но ты права.
— Буду регулярно докладывать о своих делах.
— Да уж постарайся. Мне еще наверняка понадобится твоя помощь — и не только с Янусом бет Вальнихом.
Сот склонила голову.
— Безусловно, ваше величество.
С этими словами она бесшумной тенью скользнула к двери, ведущей в комнату для слуг. Расиния кашлянула и торопливо окликнула:
— Сот!
— Да, ваше величество?
— Я рада, что ты жива.
— И я, ваше величество. — Губы Сот чуть заметно дрогнули в легком подобии улыбки. — И я.
Эпилог
Ионково
В безмолвных коридорах погруженного в темноту королевского дворца ничем не примечательная тень колыхнулась, пошла рябью, словно чернильная лужа. Из тени выступил Ионково в просторном рабочем облачении из темной кожи. В руке он сжимал длинный нож, незаметности ради покрытый ламповой копотью.
У дверей в покои королевы наверняка окажется хотя бы один часовой, но наружное кольцо охраны он уже благополучно миновал. Дворец по сути закрыт, и будет несложно добраться до цели, не наткнувшись на редких слуг.
Он аккуратно приоткрыл дверь и выскользнул в длинный коридор, по обе стороны которого тянулись большие створчатые окна, выходившие во внутренние дворы. Снаружи поднимался ветер, и ухоженные цветы вдоль дорожек уже покачивались под ним, кивая головками.
Понтифик подробно объяснил, чего именно следует ожидать. Обыкновенного убийства будет недостаточно. По этой причине к поясу Ионково была прикреплена кожаная сумка, достаточно большая, чтобы вместить голову молодой королевы. Полученные им указания гласили, что этот зловещий трофей надлежит доставить прямиком в Элизиум. Интересно, думал Ионково, будет ли бедняжка в сознании на всем этом тряском пути и каково это — существовать в голове, отделенной от тела?
«Полагаю, это вряд ли имеет значение. — И все же он помимо воли ощутил прилив сострадания. В конце концов, сложись все иначе, она могла бы стать одной из нас. Если бы сохранила веру».
Что–то едва слышно звякнуло по окну слева. Ионково оглянулся на звук, но снаружи не было ничего, кроме залитой лунным светом травы и цветов, которые все яростнее расшатывал усилившийся ветер. Ионково покачал головой и двинулся дальше, беззвучно ступая по мраморному полу.
«Динь! Динь, динь, динь…»
Он рывком развернулся, отступая назад. Крохотные частички молотили по стеклу, словно неуместный в это время года град. На глазах у Ионково плотная туча опустилась в сад и дробный перестук многократно усилился. Сливаясь, он нарастал до грозного рокота, с каким неспокойное море бьется о прибрежные скалы.
Затем оконное стекло начало трескаться, и белесые паутинки разбежались от одного края створки к другому. Ионково попятился, подняв нож, ощутил под ногой глубокую тень.
Окно лопнуло, исторгнув вовнутрь фонтан стеклянного крошева и…
Песка?
Песок был повсюду, хлестал со двора в коридор, как вода хлещет в трюм через пробоину судна. Ионково попытался вдохнуть — и рот его тут же забился песчаной взвесью. От немедленного прыжка в тень его удерживало лишь понимание, что об этом придется доложить понтифику. «Что, во имя Спасителя, здесь происходит?»
Песок крутился, стягиваясь в высокий смерч. Смерч начал оседать, и в завихрениях проступили очертания человеческой фигуры. Секунда, две — и стал отчетливо виден высокий худой человек в диковинном мешковатом одеянии. Бледно–серая кожа выдавала в нем хандарая, однако лицо полностью скрывала стальная маска, совершенно гладкая лишь три узкие прорези.
— Ты желаешь причинить зло королеве, — промолвил фантом по–ворданайски, с явственным чужеземным выговором. — Я тебе этого не позволю, абх–наатем.
Ионково сморгнул с глаз песчаную пыль.
— А ты кто такой?
— Некогда мое имя было Джаффа дан-Ильн. — Гладкая маска едва заметно наклонилась. — Ты можешь звать меня Стальной Призрак.
— Далеко же ты забрел от родных мест, — заметил Ионково. — Что тебе до этой королевы?
Голос Призрака был безжизненно ровен:
— Она враг моего врага.
Наступило долгое молчание.
— Так ты, стало быть, из тех, — проговорил Ионково. — Даже понтифик полагал, что ваш культ давным–давно вымер.
Вместо ответа Призрак поднял руку. Ветер взревел, обретая мощь урагана, сотрясая ударами стены и окна, и туча песка обрушилась на Ионково, беспощадно жаля не прикрытую одеждой кожу.
Он призвал собственную силу, и пол под ним всколыхнулся рябью, раздался, послушно пропуская его в мир теней. Благополучно укрывшись во тьме, Ионково задумался, как ему поступить. Было бы занимательно испытать свою силу против этого демона, и притом он получил бы шанс исполнить порученное дело…
Нет. Гораздо важнее известить обо всем Элизиум. Там должны узнать, что по ту сторону моря уцелел и по–прежнему существует древний враг.
Слуги Зверя.
Понтификат
Зал заседаний понтификата Истинной церкви представлял собой пыльное помещение треугольной формы, сокрытое глубоко в недрах исполинского города–крепости Элизиум. В давние времена этот зал был обставлен со всем возможным великолепием, и следы былой роскоши сохранились до сих пор. Массивный трехсторонний стол был изготовлен из превосходной твердой древесины, и под слоем пыли блестели инкрустации из золота и серебра.
Слуги годами не наводили здесь порядка, поскольку в этом больше не было нужды. После Великого Раскола и неизбежно последовавших за ним реформ один из трех понтификов перестал существовать. Оставшиеся главы церкви, понтифик Красных и понтифик Белых, проводили встречи при свете дня и на виду у своих последователей. Элизиум изобиловал подобными помещениями — целые крылья комнат и залов, заброшенных много веков назад, оставались закрыты, отданы в безраздельную власть пауков и чешуйниц.
Главы Красных и Белых вошли в зал одновременно. Красный занял свое место без малейших колебаний, в то время как Белый, выдвинув кресло, тщательно протер его шелковым платком, дабы не осквернить пятнышком пыли совершенную белизну облачения. Затем они обменялись взглядами и, устроившись поудобнее, стали ждать собрата — того самого, который официально уже не существовал.
Понтифик Черных был средних лет и могучего, плотного телосложения. Лицо его скрывала орденская маска — черная ткань, усаженная сотнями граненых обсидиановых камешков, отчего при каждом движении по ней пробегали отблески света. Голос у него был низкий, болезненно сиплый.
— Братья, — сказал Черный, усаживаясь на свое место, — благодарю, что ответили на мой зов.
— Сдается мне, это ты должен бы перед нами за многое ответить, заметил Белый. Он был стар, и волосы, выбивавшиеся из–под высокого колпака, белизной соперничали с его парадным одеянием. — Все, что происходит сейчас, есть последствие твоего вмешательства.