Вопрос — что оно забыло здесь?!
И одно ли оно? В любом случае — для каритов это должна быть та ещё головная боль. И вообще — совладают ли они с частыми выстрелами из гармоники и впечатляюще секущими лес пульками?
— Картечь! — рявкнул Алан, поворачиваясь к телохранителям, и, подавая пример, пришпорил коня, бросая его вперёд. У Люка с Диланом при себе имелись весьма мощные амулеты как раз против быстрых физических объектов малой массы, и в столь ровном эфирном поле они должны были работать даже лучше расчётных значений. Да и сам Алан мог выставить нужный щит и подпитывать его длительное время. Втроём они несомненно перекроют дорогу, дав отряду возможность сберечь силы и развязав руки.
Сгрудились все на дороге довольно кучно, но сильный, крупный конь, которого выделили будущему Императору, попёр вперёд как таран, сперва растолкав скакунов каритов, затем врезавшись в кучку жрецов и слуг. Кони тех отшатывались, топтались пытаясь уступить дорогу и пофыркивая, пока чёрный жеребец пёр вперёд, сильно замедлившись.
В какой-то момент высчитывающий секунды между залпами Алан поймал вдруг взгляд жреца, полный холодной решимости, запоздало уловил движение, которым тот сорвал с пояса почти декоративный ритуальный нож, замешкался, подбирая чары щита, что сработают в такой тесноте без огрех, но — обошлось. Лошадь, на которой восседал жрец, вдруг с испуганным ржанием вскинула и странно завернула голову назад, из-за чего жрец пошатнулся, и запоздал с нанесением удара, а потом и вовсе едва не вылетел из седла, когда его лошадь присела на круп, продолжая заворачивать голову и сучить передними копытами. По другую сторону от его коня происходило что-то похожее, в вывешенную совсем близко к телу защиту ударил нож, и бессильно соскользнул, а потом всё и вовсе смешалось в кашу.
Господин Томори, чтоб ему пусто было, прокричал что-то, понукая своих подчинённых к действию, пока их кони странно шарахались, спотыкались и выкручивали головы, Спереди и сзади в эту давку влетели кариты, в воздухе заметались ножи и клинки, замирая и подрагивая, когда две воли начинали биться за контроль над оружием, раздались первые крики боли и ругань.
Со стороны развилки снова грянул залп, и снова зашуршала вниз подрубленная листва, осыпаясь вниз. Алану ничего не оставалось, кроме как понукать коня и гнать его вперёд, растягивая и на него сероватое марево щита и на ходу пытаясь выправить его форму — сложные очертания всегда жрали куда больше эфира и внимания.
Позади раздался звонкий и весьма “воинственный” крик, явно принадлежавший Амарими, и северянин оглянулся, увидев, как молодой принц сцепился с подозрительно ловко орудующим ножом молодым жрецом. Ну, во всяком случае, пока того не выбило из седла крупным куском льда. Волна духовной энергии ударила в лицо довольно ощутимо, сбивая большую часть зависшего в воздухе железа, и конь Алана наконец вывалился из давки, проскочив между старших каритов первой линии, сейчас усиленно подавляющих ожидаемое предательство жрецов. Вернее, самым первым в линии стоял Шоуки, с совершенно взбешённым видом выкрикивающий команды, которые едва удавалось расслышать в криках, ржании лошадей и звоне метала.
И грохоте змеевиков.
Телохранители отставали, завязнув в куче мале из людей и лошадей, они просто не успевали задействовать амулеты, часть каритов отвлеклась и ушедшая навстречу картечи волна была так себе. Алан закусил губу, отчётливо понимая, что сам начал свалку своим необдуманным порывом, и выкинул вперёд плетение щита, влив в него столько силы, что дыхание перехватило на мгновение от боли в груди, а жилы в запястьях начало будто бы выкручивать раскалёнными щипцами. Однако — сработало. Перламутровая плёнка, перегородившая дорогу, всколыхнулась от ударивших в неё сотен картечин, да так и осталась стоять, осыпав железо к своему подножию.
Алан выдохнул, поймал взгляд Шоуки, и качнул головой в сторону щита.
— Удержу!
Шоуки кивнул, и, оскалившись недобро, совсем развернулся к давке, надо полагать, производя какие-то хитрые манипуляции с металлом.
К моменту пятого залпа маленький бунт был задавлен окончательно, а шестого не последовало вовсе — со стороны развилки раздавались какие-то крики и отдельные беспорядочные выстрелы малого ручного дульного оружия. Но Алан не торопился опускать щит, а со спины его прикрыли наконец-то подоспевшие телохранители. Кариты же под руководством распалившегося молодого Жнеца растаскивали спелёнутых, раненых, сдавшихся и мёртвых, разводили и успокаивали коней. Спустя пару минут всех рассортировали и разделили, занялись раненными.
А Алан наконец убрал щит, увидев, как с холма у развилки спускается немного ободранный и порядком окровавленный, но вполне себе бодрый и невозмутимый Тамай Айри.
Глава 17
— А этих куда? — почти даже обречённо спросил Алан, обозрев выволоченных из кустов тяжело раненных и бессознательных каритов. Шоуки пожал плечами и холоднокровно предложил:
— Добить?
Честно сказать, он так вымотался за этот скоротечный бой, что на дальнейшую судьбу предателей и врагов ему было просто начихать. Ворочать отчаянно сопротивляющихся лошадей было тяжело, хоть и помогал сильно опыт общения с Маленьким Пятнышком. В какой момент потянуть за подкову, куда вывернуть удила… Да и эта глупая попытка остановить картечный залп… Вон, даже учитель с этим не справился, куда ж ему было?
А будущий Император с ним совладал и бровью не поведя.
— Вдруг они что-то знают?
— Мнепоказалось, что учитель уже привёл наиболее осведомлённых людей из этого отряда.
— Да, но вдруг?
— У наспросто нет на это времени, к сожалению, — подошёл Амарими, рассеянно пытаясь соскрести с щеки ссохшиеся брызги чьей-то крови. — Проблемы ждут нас, и отец чётко дал понять, что нам не стоит испытывать их терпение. Понимаю твоё желание провести перекрёстный допрос по всем правилам, но…
Молодой принц развёл руками. Алан вздохнул, кивнул и таким знакомым жестом потёр солнечное сплетение. Шоуки оживился аж, переваривая мысль, что будущий Император, похоже, выдохся и испытывает такие же досадные затруднения, как и он сам.
Увы, в получившейся свалке покалечились многие. Не из своих — Шоуки за этим следил тщательно, так что придавлены лошадьми, потоптаны лошадьми и задеты беспорядочными ударами копыт оказались жрецы, слуги, и непонятно зачем полезший в самую гущу Кено. Тот отделался, впрочем, только парой сильных ушибов и содранной кожей, но вот жрецам повезло меньше. Двое скончались, Томори пребывал в очень тяжёлом состоянии с разбитой головой, остальные были помяты в той или иной степени. Слугам тоже досталось, хотя большая их часть догадалась не оказывать сопротивления, когда запахло жаренным.
Тамай тоже поработал… эффективно, оставив в более-менее целом состоянии очень немногих. Так что часть припасов с возов спешно перегружали на лошадей или просто выбрасывали, чтобы освободить место раненным пленным и просто пленным.
А ещё надо было загрузить эту жуткую штуку, которую Алан назвал змеиной гармошкой, и кое-какие другие “улики” из лагеря “наёмников”.
К сожалению, противник оказался пешим, а гармошки — разборными, так что две установки разобрали, навьючились ими и тащили сюда прямо напрямик, через чащу, в обход старых дорог.
А часть лошадей тоже пострадала в давке, так что заменить их трофейными не вышло. Досадно.
— Они проживут не дольше нескольких часов, — заметил Тамай, подошедший тихо. Одежда его загрубела от высохшей крови, что придавало ему вид ещё более… недобрый. — Былибы в досягаемости хорошие целители, имело бы смысл заняться ими. А сейчас лучшее, что мы можем сделать — подарить им лёгкую смерть. Шоуки, это тоже важный урок для карита, как быстро и аккуратно добить поверженного врага.
Он снял с пояса нож, и меньше чем за минуту всё было кончено. Амарими даже не побледнел, только глаза отвёл, Алан досадливо качнул головой. Потом заметил:
— На севере это традиционно называют “ударом милосердия”. Во времена тяжёлых доспехов для этого изготавливали даже особые кинжалы.