Пролог
В стране объявили траур.
Люди посмотрели на траурные флажки, которые за двадцать лет успели поистрепаться и выгореть, и поспешили по своим делам. Никто не помолился об усопшем, не проводил его в последний путь, не помянул покойного добрым словом. Народ сбился со счета, сколько наместников иноземного правителя ушло в лучший мир, не оставив в памяти ни имени, ни отпечатка.
Некогда эта страна носила другое название. Когда-то историю сохраняли для потомков летописцы. Но отпрыски мятежных отцов растерзали прошлое на мелкие кусочки и дали родине новое имя – Порубежье.
Долгие годы страна переходила из рук в руки. На трон карабкались и знатные роды, и не столь именитые фамилии. Их петушиные бои и мышиная возня, толпы беженцев и дым пожарищ утомили правителя соседней державы, и Мóган Великий – владыка могущественного Тезара – простер над Порубежьем свое крыло.
Моган, как правило, назначал наместником человека в годах, отслужившего свой срок на родине. Ему вменялось наблюдение за порядком и пополнением казны Тезара драгоценными камнями, которые таила в себе присоединенная земля. И замена ушедшего в невозвратные края престарелого вельможи проходила очень быстро.
Но вот лоскутки скорби уже исчезли с домов, а сообщения о новом ставленнике Великого все не было. Ранее спокойный и равнодушный к наместникам народ в смятении засыпал, с тревогой просыпался – что задумал Моган, ни разу не посетивший их родину?
Воздух застыл в накаленном ожидании.
***
Дворец готовился к балу: хлопали двери, звенела посуда, оркестр настраивал инструменты. Но в зале Совета царило далеко не праздничное настроение. Советники с пеной у рта пытались протолкнуть своих протеже на пост наместника в Порубежье.
Мóган Великий – статный, синеокий, с переливчатой волной золотых волос и легкой сединой в короткой бороде – смотрел на неподвижный маятник старинных напольных часов. В пылу словесного сражения никто не заметил поникших плеч правителя, его рук, устало лежащих на подлокотниках кресла, его отстраненного взора. Не заметил никто, кроме старшего советника Троя Дадье.
– Великий? – тихо произнес Трой.
Моган провел рукой по глазам и словно стер воображаемые картины. Придвинул список претендентов. За именами в перечне стояли отошедшие от государственных дел сановники, мечтающие быть нужными и важными до своего последнего вздоха. В этих списках никогда не было молодых вельмож. Они могли обзавестись семьей, окружить себя новоиспеченными родственниками и сомнительными друзьями и, забыв об интересах Тезара, встать на защиту интересов приемной страны.
Моган пробежал взором по строчкам. Любой из претендентов достоин победы. Но только не сегодня! Решение принято, однако до сих пор терзали сомнения – не допускает ли он ошибку?
– Обсуждение продолжим завтра, – промолвил Великий и отложил список.
В зале повисла тишина. Ее нарушил звук отодвигаемого кресла. Трой Дадье мягкой походкой направился к напольным часам. Узкий в плечах, тонкий в кости, с седыми лохматыми волосами, он больше походил на суфлера, чем на старшего советника. И если бы не прожигающий насквозь взор маленьких глаз и баснословно дорогой костюм, то можно было решить, что сухопарый старичок случайно забрел во дворец, перепутав его с театром.
Трой перевел стрелки, подтянул гири.
– Еще немного и Порубежье забудет, что у него есть хозяин, – произнес он и толкнул маятник.
Раздался отчетливый стук часов.
В углу зала из-за письменного стола поднялся молодой человек:
– Мой правитель! Прошу слова!
Всегда спокойный и сдержанный Трой резко развернулся:
– У вас нет права голоса. Вы здесь находитесь с единственной целью – набраться опыта.
Молодой человек одернул черный пиджак, сшитый по последней моде, сделал шаг вперед:
– Великий! Прошу слова!
Моган откинулся на спинку кресла. За сорок лет его правления это был первый случай, чтобы на заседании государственных мужей заговорил слушатель Совета.
– Напомните свое имя.
– Вилар. Маркиз Вилар Бархáт, мой правитель.
Моган посмотрел на оцепеневшего Суана Бархата. Кто бы мог подумать, что у самого безупречного и безропотного советника такой бесцеремонный сын?
– Вы знаете, какое последует наказание, если Совет сочтет ваши слова лишенными смысла? – обратился Моган к Вилару.
– Да, Великий, знаю.
– И, невзирая на это, вы все равно намерены нарушить установленное Советом правило?
– Да, мой правитель.
– Бог в помощь, – обронил Трой и вернулся в свое кресло, стоявшее по правую руку правителя.
– Подойдите, – приказал Моган Вилару.
Молодой маркиз приблизился к круглому столу. Пристальный взгляд Великого скользнул по высокой плотной фигуре, по непокорным русым волосам, задержался на глазах чайного цвета.
– Мы слушаем.
Вилар поклонился:
– Мой правитель! Назначьте наместником Адэра Каррó.
Моган со всей силой сжал подлокотники кресла. Смельчак и смутьян озвучил решение, которое уже несколько дней мешает вздохнуть полной грудью.
– Продолжайте.
– Великий! Вы настолько авторитетны и влиятельны, настолько совершенны и сильны, что вашего сына за вашей спиной совсем не видно. Дайте Адэру возможность почувствовать свою силу. Дайте ему право самому принимать решения и отвечать за собственные поступки. Дайте ему шанс выйти из вашей тени и занять место рядом с вами.
Великий рассматривал молодого маркиза. Сын рядового советника жаждет знаний, стремится постичь науку управления, мечтает стать достойной сменой своему отцу. А сын правителя? Моган перевел взор на пустующее кресло, стоявшее по левую руку.
Прочь сомнения! Безделье и правитель – понятия не совместимые. Чем скорее Адэр поймет это, тем будет легче уступить ему трон.
– Я услышал вас. Можете уйти.
Вилар посмотрел на своего помрачневшего отца, расправил плечи, приподнял подбородок:
– Великий! Если вы назначите Адэра Карро наместником, то разрешите мне поехать с ним.
Моган жестом приказал Вилару удалиться, с чрезмерным спокойствием сложил на столе бумаги в стопку и без единого слова покинул зал Совета.
– Это как понимать? – произнес сухой, как палка, и прямой, как трость, советник Патрик Канáль. – Великий принял решение или нет?
– Думаю, да, – ответил Трой.
– Это какой-то абсурд!
– Решения правителя не обсуждаются!
– Обсуждаются! – Каналь с трудом перевел дыхание. – Обсуждаются, когда наследника престола великого Тезара низводят до заурядного наместника и собираются отправить в какую-то глушь. И с чьей подачи? А? Я вас спрашиваю: с чьей подачи? Вместо того чтобы выставить наглеца за дверь…
– Осторожнее, Каналь! Вы говорите о моем сыне, – сказал Суан Бархат.
– Да кто он такой, ваш сын, чтобы давать советы Великому?
– Вы еще можете остановиться.
Каналь хлопнул ладонью по столу:
– Могу! Могу, но не хочу!
Бархат сложил на груди руки, изогнул дугой седую бровь. В бронзовых, потускневших, как старые подсвечники, глазах сверкнула смешливая искорка.
– Хватит ломать комедию. Вас волнует ваша дочь, а не наследник престола. Его отъезд рушит ваши планы. Разве не так?
Каналь побагровел. На скулах заходили желваки.
– Вы на самом деле думаете, что слова моего сына повлияли на решение правителя? – вновь заговорил Бархат. – Вы так и не поняли, почему назначение наместника переносилось со дня на день?
Повисло тягостное молчание. Тишину в зале нарушал лишь размеренный стук маятника напольных часов.
– Объявляю заседание закрытым, – промолвил Трой и закрыл блокнот.
– Нет, Дадье! Нет! Сделайте что-нибудь! – воскликнул Каналь.
– Что, например?
– Поговорите с Адэром.
– О чем? О чем говорить с человеком, для которого праздные дни и ночи стали нормой жизни? К сожалению, время упущено, и командовать наследником престола уже не получится. Ему нужна хорошая встряска, чтобы в нем проснулся правитель.