-Ты че, пидор? – процедил он сквозь зубы и добавил – подстригись.
Драться не было смысла, как и вообще контактировать с этим мудаком. Но так считала Афина, и не ясно считал ли так Иаков. Когда же пьяный ублюдок замахнулся и попытался нанести удар, стало ясно, что потасовки, чтобы не думала Афина, не избежать. Однако, вместо драки случилось короткое избиение – Колян получив один единственный тычок в зубы, выплевывая сгустки крови и кусочки сломанных зубов, попятился назад. Получив еще один удар по ребрам, упал и кажется потерял сознание. Афине показалось, что Иаков сейчас будет колотить упавшего, и схватив своего друга за дрожащую руку, быстро затащила в зев подъезда.
- Я его чуть не прибил – с дрожью в голосе сказал Иаков – я просто испугался и… его так ненавидел, он чуть не толкнул меня на то чтобы втоптать его… но я и драться то особо не умею. Только месить до смерти… как-то тупо пафосно, да? - он перестал тараторить, повернулся лицом к девушке и по лицу скользнула тень неуверенности, стесненности и стыда.
- Идем, - Афина взяла парня за предплечье, легко провела по нему рукой, - идем, пожалуйста – было приятно проявить сейчас нежность.
Вслед за этим, спало напряжение, унялся панический бег сердца и стих кровожадный зов инстинктов. Потеряй она контроль над собой, она бы уговаривала бы музыканта добить алкаша. Сейчас же, отдышавшись, правда уже и не испугавшись собственного желания, она успокоилась.
Пара поднялась по лестнице, они вошли в дом, почему -то крадучись, и теперь уже парень вел ее. Он ориентировался в чужом доме. Прижал палец к губам Афины и помог ей скинуть одежду.
- Но, мы не были, мне нужно еще в душ – голос Афины предательски повысился на пол октавы и дрожал, - она была возбуждена и жар толчками поднимался от промежности, пробегая по всему телу. Конечно, можно было притвориться, что все не идет к сексу, но притворство можно было оставить вне ее дома. И можно было бы сделать вид, что она не знает, что музыкант после выступления мылся в одной из клубных душевых, но и это было предательством собственного желания и собственной воли.
- Замолчи и встань на колени, - ровным голосом, медленно и настойчиво произнес ее любовник. Он повернулся к ней и взошел, похожий на изваяние Гермеса мастера Праскителя. «Надеюсь, член у тебя побольше, чем у Гермеса», подумала девушка и низошла. Афина протянула руки к молнии, расстегнула ее. Через несколько секунд девушка поняла, что не ошиблась и вспоминать Гермеса было уже не к месту. Сложив губы вокруг головки, Афина начала тихонько двигать ее по линии уздечки из стороны в сторону. Он чувствовал нежное касание ее подрагивающего языка. Десятки рассыпавшихся секунд, слепленных слюной и его соками, сошлись в картину «влечения бога». Глаза девушки, поднятые вверх, между полусомкнутыми ресницами распахнулись, Афина бросила взгляд на своего любовника. На мгновение прервавшись, девушка повела головой в сторону, а он, увидев ее профиль, движение языка, облизывающего губы - нетерпеливо двинул бедра вперед. Рукой взял ее за подбородок, а большим пальцем коснулся языка. Девушка приняла его, но Иаков отнял от нее руку и взял Афину за волосы. Он притянул ее ближе, вошел глубже. Движение – это все. Размытые мгновения полусознания и они уже в постели, ее руки за спиной, кофта за ними, между предплечьями, скрученная жгутом, не дает свободы, усиливая момент наслаждения. Больше ничего между ними нет. Любовь была злой, ритмичной, но не капли не механичной. Высшая власть и высший порядок на земле, это Воля, Любовь и движение. Иаков, тупым железом входил, брал ее, ритмично отбивая ритм танца Амок.
- Я сейчас кончу, я хочу слышать твой голос, я хочу сейчас слышать твой голос! – Афина, не узнавая себя несколько раз повторила эту фразу.
- Ты моя. Ты сейчас моя, принадлежишь мне! – слова, теплый низкий голос, несколько особо сильных ударов и она, глухо застонав и дернувшись несколько раз навстречу, замерла, и тут же наступило полное равновесие. Приглушенный хрип застыл у него на губах, ее мужчина осел прислонился к стене и прикрыл глаза.